Люди одной крови - [6]
Начали немцы наступление через час. Двигались цепью, растянувшись почти по всему фронту обороны поляковцев. Впереди на равных промежутках – три бронемашины. Метров с двухсот они открыли огонь из пулемётов. Поляков обернулся к Любавину.
– Как там наши сапы?
– В порядке сапы. До ручья броники подпустят и ударят. А пулемётчики метров со ста пятидесяти начнут пехоту отсекать.
Ударили наши пулемёты. Защёлкали винтовочные выстрелы. Поляков поморщился.
– Рано винтовки начали. Не снайперы, с такого расстояния фиг попадёшь.
Любавин отозвался.
– Ну, не попадём, так попугаем. А там кто его знает – они к нам идут. Всё ближе.
Пулемётные очереди врага ложились у самых окопов. Голову не поднять. Поляков забеспокоился.
– Пора бы их и причесать.
Тут и жахнул правый ПТР-овец. Центральный бронетранспортёр встал как вкопанный. Экипаж полез на землю. Воспользовавшись тем, что его пулемёт замолчал, красноармейцы открыли прицельный огонь. Цепи, перешедшие было на бег, сразу поредели и залегли. Тут же удалось подбить и второй бронетранспортёр. Третий, не доезжая до ручья, тормознул.
– Ну, зараза, – шептал Поляков, – и тебе не долго осталось.
И точно, не прошло и пяти минут, как и он вспыхнул факелом. Немцы, даже на земле были видны как на ладони. Пулемёты молчали, зато остальные бойцы вели огонь, не спеша, выцеливая среди трупов живые мишени. Если кто-то из наступавших приподнимался, тут же вступал в дело пулемёт. И немцы не выдержали. Ползком-ползком попятились.
– А, не нравится?! – закричал Поляков. – Так мы вас и не звали! – Обернулся к майору. – Может, в атаку? Шуганём их до самой Бессарабии!
Тот осадил его.
– Не горячись. Ты ж не знаешь, что там дальше. Нам бы этот рубеж удержать. Ещё и полдня не прошло. Надо подумать, как людей покормить до следующей атаки. А то закрутится-завертится, до темна голову не поднимешь.
Поляков удивлённо посмотрел на него.
– Ну, товарищ майор, и нервы у вас! Как будто пятый год воюете! Я насчёт этого и забыл вовсе.
– Для этого я и есть у тебя. Чтобы не забывал. Я обедом займусь, а ты…
– А я по окопам пробегусь. Есть, поди, и раненые, и, может быть, убитые. Проверю людей.
И они занялись каждый своим делом.
На этот раз немцы готовились долго. К пяти часам ударила артиллерия. Снаряды ложились плотно. Вся позиция вмиг была изрыта. Но более пагубным был миномётный обстрел. Мины с противным воем падали с неба под прямым углом. И если попадали в траншею, амба – спасения не было. Огонь вёлся прицельный, по окопам. Вблизи НП Полякова ни один снаряд не упал. Он с болью смотрел на развороченные позиции своих бойцов. «Тут уж без раненых и убитых не обойтись. Верно майор сказал – какая там атака. Своё бы удержать». Он глянул на Любавина.
– Молотят, как будто здесь дивизия в обороне.
Тот откликнулся.
– А ты думал! Им сейчас вперёд надо. Любой ценой. А тут козявка какая-то путь преградила. Так что держись, Георгий, это только начало.
Поляков хмыкнул.
– Ладно. И мы не лыком шиты.
Показались немецкие цепи. Автоматчики шли, согнувшись, прижимаясь к земле, и на ходу вели огонь.
– В белый свет как в копеечку, – бормотнул Поляков. – Наши-то попрятались.
– Психология, – откликнулся Любавин. – Свой страх разгоняют.
– А мы им страху сейчас прибавим. Пусть только поближе подойдут. Ну что, вперёд? Артиллерия сейчас замолчит, своих бить не будут. Надо встретить.
– Встретим. Ты-то куда? – Он схватил за ногу выползающего из окопа Полякова. – Тебе отсюда командовать надо.
Поляков выдернул ногу.
– Успею накомандоваться. Вернусь. Надо посмотреть, что там у нас впереди делается, организовать встречу. Было бы кем командовать. Видишь, фрицы намолотили… Давай вперёд. Я налево, ты направо.
Потери были. Но меньшие, чем издали казалось. Бойцы уже вели огонь. Заговорили пулемёты. Немцы теперь передвигались короткими перебежками. Но передвигались. Упорно лезли вперёд.
Поляков, где ползком, где бегом – от воронки до воронки – двигался вдоль линии обороны. Не молча. Кого за плечо встряхнёт, кому подмигнёт, а кому и пару слов ободряющих бросит. Его удивляло спокойствие бойцов. Видимо, удачное отражение двух предыдущих атак вселило в них уверенность в успехе. А что? Броники сожгли, патронов хватает, покормили сытно, потери после артобстрела небольшие. Поляков приободрился. Пора пост на НП занимать. Он добрался до своей тоже выкопанной далеко не в рост траншеи, протиснулся в неё, обернулся, бросив взгляд на поле боя, подумал: «Ничего, немчура. Повоюем. Не так просто нас взять! Подавишься, не скушаешь!» И в это самое мгновение правофланговый пулемёт замолчал. Жорка бросился назад, припал к брустверу. В отчаянии ударил кулаком по насыпи. «Так и есть! Накликал!» Немцы на правом фланге приободрились, смелее стали продвигаться вперёд. Поляков быстро посмотрел по сторонам. «Кто? Ну, кто сможет? Кто успеет?» Рядом был только худенький необстрелянный связной Щеглов.
– Щеглов! Щеглов! – заорал что есть мочи Поляков, как будто Щеглов был не рядом, а за версту. – Из пулемёта можешь? Быстрее, можешь!?
Перепуганный Щеглов закивал:
– Могу, товарищ старший лейтенант, могу.
– Так что ж ты стоишь? Бегом к пулемёту!!!
Алексей Сидоров и Анатолий Юрьев друзья. Они выросли в одном дворе, учились в одном классе. Были как братья. Или больше, чем братья. Правда, после окончания школы их пути-дорожки разошлись: Алексей окончил МБУ и работал преподавателем в одном из московских вузов, Анатолий уехал в мореходку и долгое время бороздил моря-океаны на подводных лодках, служил на далёких военно-морских базах. Но со временем служба привела его снова в Москву, и тесная дружба возобновилась. Друзья женились и, к счастью, их жёны Елизавета и Елена тоже оказались родственными душами.
Астролог Аглая встречает в парке Николая Кулагина, чтобы осуществить план, который задумала более тридцати лет назад. Николай попадает под влияние Аглаи и ей остаётся только использовать против него свои знания, но ей мешает неизвестный шантажист, у которого собственные планы на Николая. Алиса встречает мужчину своей мечты Сергея, но вопреки всем «знакам», собственными стараниями, они навсегда остаются зафиксированными в стадии перехода зарождающихся отношений на следующий уровень.
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Повести «Акука» и «Солнечные часы» — последние книги, написанные известным литературоведом Владимиром Александровым. В повестях присутствуют три самые сложные вещи, необходимые, по мнению Льва Толстого, художнику: искренность, искренность и искренность…
Сегодня мы знакомим наших читателей с творчеством замечательного грузинского писателя Реваза Инанишвили. Первые рассказы Р. Инанишвили появились в печати в начале пятидесятых годов. Это был своеобразный и яркий дебют — в литературу пришел не новичок, а мастер. С тех пор написано множество книг и киносценариев (в том числе «Древо желания» Т. Абуладзе и «Пастораль» О. Иоселиани), сборники рассказов для детей и юношества; за один из них — «Далекая белая вершина» — Р. Инанишвили был удостоен Государственной премии имени Руставели.
Владимир Минач — современный словацкий писатель, в творчестве которого отражена историческая эпоха борьбы народов Чехословакии против фашизма и буржуазной реакции в 40-е годы, борьба за строительство социализма в ЧССР в 50—60-е годы. В настоящем сборнике Минач представлен лучшими рассказами, здесь он впервые выступает также как публицист, эссеист и теоретик культуры.
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…