Люди одной крови - [7]
Тот рванул с места, только земля из-под ног посыпалась.
«Ни хрена он не может», – решил про себя Поляков и двинулся в ту же сторону. Фашисты между тем на правом фланге осмелели. Всё быстрее они продвигались вперёд. Почуяв нашу слабину, туда же стали смещаться наступающие центрального сектора. Поляков добрался до ближнего пулемётчика. Лёг рядом.
– Справа цели видишь?
Тот кивнул:
– Вижу, товарищ командир, вижу.
– Так что ж не бьёшь?
– Щас подмогнём. Тут со своими не успеваю управиться.
Но огонь перенёс. Однако обороняющимся это мало помогло. «Так и знал – ни хрена этот Щеглов не умеет», – подумал Поляков. А немцы уже до самого ручья добрались. Теперь они, предчувствуя близкий успех, бежали кучно, в полный рост. Первые уже в воду ступили. Тут и заработал пулемёт. Ближних к нему как бритвой срезало. А потом и до остальных дело дошло. Там, на той стороне ручья, степь полого спускалась к воде. И залёгшие было фашисты, перед пулемётчиком были как на ладони. А он хладнокровно делал своё дело. Покончив с передними, перенёс огонь дальше. Никому пощады не было. Поляков приостановился. «Вот это да! Ну и Щегол! Ну, молодец! А я ругал его. Герой!».
Атакующие не выдержали. Мало того что лихой пулемётчик косил их, как капусту. Так ещё и второй, центральный, бил в том же направлении. Немцы попятились, попятились и побежали. Побежали сначала с правого фланга, ну а там уж стадные законы сработали: мало-помалу к ним присоединились наступающие в центре, а затем и все остальные. Красноармейцы спокойно вели огонь по бегущим, потери противника росли на глазах. Да кто их считал?
Поляков вздохнул. «Однако отбились. Вряд ли сегодня ещё полезут. Надо Щеглову спасибо сказать. Из молодых, да ранний. Удачно я его к пулемёту направил».
И он двинулся дальше – поощрить лихого пулемётчика. Щеглов стоял почти в конце траншеи. Лицо грязное, потное. Ворот гимнастёрки расстёгнут, ремень болтается где-то внизу впалого живота. А улыбка – до ушей. Увидел Полякова.
– Ну, как мы их, товарищ старший лейтенант?
Поляков молча обнял его, прижал к груди. Отстранился. Глаза горят.
– Молодец! Ну молодец! Что б мы, Щеглов, без тебя делали? Чуть ли не один с фашистами расправился!
Щеглов отступил. Радостно сообщил:
– Так, товарищ командир, это не я.
– Как не ты? Сам по себе он стрелял, пулемёт твой? Или с божьей помощью? Так Бога нет. Ты что, Щеглов, на радостях того? – Поляков покрутил пальцем у виска.
Улыбка Щеглова погасла.
– Не того я, товарищ старший лейтенант. Это вот она.
Связной отступил ещё на два шага назад и указал рукой на короткий ход в траншее, где и находилось пулемётное гнездо. Поляков подался вперёд, кинул взгляд на пулемёт. Там, в конце окопа, на самом его дне, сидела, поджав под себя ноги, девушка. Скорее, даже девочка. Чернявая, в стареньком голубом платьице.
– Она? – удивился Поляков.
Девушка молчала, испуганно глядя на него иссиня-чёрными, как у цыганки, глазами.
– Она, она, – затараторил Щеглов. – Я у ней только вторым номером был.
– Неё, – автоматически поправил Поляков.
А Щеглов продолжал:
– Наших-то сразу двоих побило. Видно, одной очередью. Вон они. – Он кивнул в конец основной траншеи, где прикрытые плащ-палаткой лежали тела пулемётчиков.
Поляков повернулся к девушке.
– Ну, кто такая?
Та неожиданно резво встала.
– Рядовая Наливайко! – И неуверенно добавила: – Наталья.
– Рядовая? – насмешливо протянул Поляков. – Откуда ж ты взялась, рядовая?
Девушка кивнула куда-то в тыл.
– Да из села вот, из Петровки. Я у них заночевать попросилась, а тут бой. Вот я и прибежала помочь.
Поляков усмехнулся.
– Вишь ты – прибежала помочь. – Посерьёзнел. – Ну, по правде говоря, помогла. Крепко помогла. За это спасибо.
– Служу трудовому народу! – вырвалось у Натальи.
Поляков пропустил это мимо ушей. Продолжил своё.
– Так, где ты с пулемётом так лихо управляться научилась?
– Я, товарищ старший лейтенант, на заставе родилась и выросла. Так что изо всех видов оружия…
– На заставе… И что там, на заставе?
– На заставе папка мой был старшиной. Там и росла. А в июне на побывку приехала. Батя чувствовал: вот-вот война начнётся. И отправил нас с мамой к бабушке в Крым. Война началась на второй день после нашего отъезда. Далеко не уехали – попали под бомбёжку, мама погибла. Что с папой – не знаю. Одна решила в Крым добираться. Вот до Петровки добралась. Дальше вы знаете.
– Да, история. Что же мне с тобой делать?
– Ничего не делать. Обмундировать. Я ж говорю – рядовая.
– Рядовая… – Протянул задумчиво Поляков. – А где Любавин?
– Задело его, товарищ старший лейтенант. – Доложил подоспевший командир роты.
– Сильно задело? – встревожился Поляков. Он сразу забыл о девушке.
– Да не очень. Руку. Кажись, сквозное. И бок слегка царапнуло. Только крови много потерял – еле уговорили на НП перейти. Перевязали кое-как. Санинструктора убили. Нету у нас больше медиков. Толком перевязку сделать никто не может.
– Я могу.
Это из угла, от пулемёта.
Поляков резко обернулся. Наталья. Конечно, она. Он покрутил головой.
– И из пулемёта ты можешь. И перевязать ты можешь. Тоже на заставе научилась?
– Никак нет. Три курса мединститута.
Жорка вскинул брови.
Алексей Сидоров и Анатолий Юрьев друзья. Они выросли в одном дворе, учились в одном классе. Были как братья. Или больше, чем братья. Правда, после окончания школы их пути-дорожки разошлись: Алексей окончил МБУ и работал преподавателем в одном из московских вузов, Анатолий уехал в мореходку и долгое время бороздил моря-океаны на подводных лодках, служил на далёких военно-морских базах. Но со временем служба привела его снова в Москву, и тесная дружба возобновилась. Друзья женились и, к счастью, их жёны Елизавета и Елена тоже оказались родственными душами.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.