Любовная история галлов - [89]

Критика высокого романа и поиск новых путей в осмыслении романической формы продолжались практически на протяжении всего XVII века (см.: Чекалов 2008: 70–76; Esmein-Sarrazin 2008). С одной стороны, возникли многочисленные пародии на высокий роман, которые, подобно «Дон-Кихоту» Сервантеса, «разоблачали» романическую иллюзию, сталкивая ее с реалиями обыденной жизни (это и «Экстравагантный пастух» (1627–1628) Сореля, и «Шевалье-ипохондрик» (1632) дю Вердье, и «Ложная Клелия» (1670) Сюблиньи). С другой стороны, в середине века произошла попытка соединить высокое романическое и низовое, сатирическое и сентиментальное, героическое и бурлескное. Таким «гибридным» произведением стал, в частности, «Комический роман» (1651–1657) Поля Скаррона^**62. Наконец, постепенно сформировалась концепция «правдивого романа», или новеллы, которая начала завоевывать популярность после 1660 года. Отказываясь от героики в пользу повседневности, от чудесного в пользу правдивого, новелла, по сути, шла по пути, проторенному комическим романом. Однако, в отличие от последнего, в ней отсутствовал бытовой элемент, сатира уступала место психологическому анализу внутреннего мира героя. И если в 1656 году во «Французских новеллах» Сегре лишь заявляет о новых эстетических принципах изображения действительности^**63, то в 1683 году дю Плезир пишет о новой поэтике как о вполне сложившейся, ориентируясь прежде всего на «Принцессу Клевскую» (1678) госпожи де Лафайет^**64.

«Любовная история галлов» представляет оригинальное свидетельство переходной эпохи в развитии жанра. Здесь мы можем найти и черты новой поэтики новеллы, и элементы пародии на высокую литературу. Бюсси не просто критически подходит к изображению светского общества, но пародийно-иронически обыгрывает те произведения, которыми это общество зачитывалось и которым стремилось подражать.

«Любовная история галлов» и роман-эпопея

Само название книги имеет пародийно-иронический характер и отсылает читателя к романической традиции первой половины века: с одной стороны, к «Астрее», действие которой разворачивается в Галлии времен правления Меровея, а с другой — к галантно-героическому роману в целом, который, претендуя на статус «эпопеи в прозе», неизменно обращается к историческим сюжетам. В программном предисловии к «Ибрагиму, или Великому Паше» (1641–1644) Жорж де Скюдери (брат знаменитой романистки) объяснял такой выбор необходимостью соблюдения правила правдоподобия в литературе:

<…> я изучил нравы, традиции, законы, религии и привычки народов и, чтобы придать больше правдоподобия повествованию, решил взять за основу своего произведения Историю, сделать главными персонажами известных людей, и повествовать о действительно происходивших войнах. Лишь только так можно добиться желанного результата: когда ложь и правда переплетены искусной рукой (цит. по: Esmein 2004: 139–140).

Конечно, в данном случае речь не идет об историческом романе в духе Вальтера Скотта: роман первой половины ХVII века использует историю как фон для любовной интриги, пропуская прошлое через призму современности и налагая принципы практики светского общения на исторический материал (это возмущало Буало, который в «Поэтическом искусстве» с негодованием писал: «Не волокита Брут, Катон не мелкий фат» (Песнь третья. Пер. Э.Л. Липецкой)). Однако персонажи Скюдери или Гомбервиля имели в основе реальных исторических прототипов, а созданию этих произведений предшествовала кропотливая архивная работа.

Бюсси, напротив, как отмечает Н.Т. Пахсарьян, «не скрывает условности приема, не заботится о воссоздании, хотя бы приблизительном, исторической атмосферы» (Пахсарьян 1996: 24). Несмотря на многообещающее начало («Во времена царствования короля Теодата…»), связь с прошлым в «Любовной истории галлов» носит условный характер. Галльские реалии сводятся к малочисленным географическим и социокультурным деталям, а король Теодат к историческому Теодату никакого отношения не имеет^**65. Имена персонажей писатель заимствует не из исторических документов, а из современных «исторических» романов (Лисидас — персонаж из «Астреи»; Ороондат — персонаж из «Великого Кира» Мадлен де Скюдери и т. д.) или попросту забавляется составлением весьма прозрачных анаграмм, за которыми легко угадываются имена современников (шевалье де Грамон превращается в шевалье д’Эгремона, герцог де Ларошфуко — в Кофаласа, принц де Марсийяк — в Самилькара и т. д.). Историческим деяниям прошлого Бюсси предпочитает современность: в романе говорится и о «длящейся вот уже двадцать лет» войне с Испанией (см. с. 9 наст. изд.), и о событиях Фронды (осада столицы войсками Конде (см. с. 54 наст. изд.), примирение двора с Парижем (см. с. 55 наст. изд.)), и о недавних волнениях в Англии (см. с. 65 наст. изд.). Однако исторический фон здесь прорисован слабо, «большую Историю» заменяет «малая история» в ее частных, «человеческих» аспектах, что объясняется желанием писателя в первую очередь воссоздать нравственнопсихологический облик эпохи и знаменует отход от авантюрно-романической стихии, характерной для высокой литературы первой половины XVII века