Любовь во время карантина - [18]

Арина дернулась, как от удара. Тося смотрела на нее через слипшиеся ресницы. Телефон дрожал в руке, когда Арина искала Нату в адресной книге, чтобы разблокировать. В мессенджер тут же посыпались сообщения. «Давай обсудим все спокойно. Мне это очень важно!» «Ты не обязана чувствовать то же, что и я. Это норм». «Мне ужасно стыдно, что я на тебя накричала». «Позвони, когда будешь готова». И последнее, уже утром – «Кажется, у меня ковид. Температура уже 37,5».

– Что случилось? – тут же спросила Тося, прочитала по лицу.

– Ната заболела, – прошептала Арина.

Тося встала, отвернулась к раковине, начала мыть чашку. Выключила воду, обтерла ее салфеткой.

– Тебе надо ехать, – сказала она. – Прямо сейчас собирайся и поезжай.

Арина вскочила на ноги. Прикинула, дорого ли будет доехать отсюда до метро на такси. Или прямо до Наты.

– И вот еще что, – остановила ее Тося и протянула обернутую в салфетку чашку.

– Вы что! Это же Шуркина!..

– Была Шуркина, потом моя, а будет ваша.

Тося притянула к себе Арину, обняла крепко и коротко, отвернулась к окну. Хрупкая, будто сама из дрезденского фарфора. На пороге кухни Арина обернулась. Тося стояла вполоборота, совсем молодая, юная даже, только волосы седые, и смотрела во двор. Казалось, что там вот-вот появится смешливая Шурка в модных джинсах. И все пойдет правильным чередом.

Полина Рыжова Кот на карантине. Монолог

Лежу. После завтрака буду тоже лежать. Пока еще не знаю: на кровати или на столе. Возможно, буду лежать на подоконнике. Или полежать на стуле? Может быть, удастся полежать во всех местах по очереди. Но много на себя брать не буду, получится как получится. Мы предполагаем, а Бог располагает, как известно. К тому же лежать можно совершенно разными способами: свернувшись калачиком, вытянувшись в линейку, подогнув под себя лапку (или обе), можно собраться в облачко, а можно завалиться на спину и раскинуться звездой. Хотелось бы успеть сегодня опробовать все способы. Лежать – дело серьезное, тут нужна практика и сноровка.

Лежать планирую до глубокого вечера, часов до девяти, но так, чтобы не пропустить ужин. Придется встать немного заранее, пройтись по кухне туда-сюда, мяукнуть пару раз, чтобы напомнить сожителям о своих обязанностях. Не люблю лишних движений, но жизнь вообще полна неудобств. А тут еще с этими самыми сожителями начались проблемы. Раньше у нас все было четко: с утра покормил? лоток убрал? шерсть счесал? можешь быть свободен. Сделал дело, гуляй смело, как говорится – увидимся вечером. Теперь же они круглыми сутками торчат дома, если и выходят куда-то, то тут же обратно бегут. Поначалу я даже с пониманием отнесся – ну мало ли, может, по дому соскучились, тут ведь вообще довольно хорошо: мягкий плед, углы, о которые можно поточить когти, унитаз со свежей водой, каждое утро за окном голубей показывают. Но всему есть предел, ведь так? Предел есть даже моему великодушию.

Поначалу еще просто спокойно сидели (стеснялись, что ли?), в компьютер постоянно смотрели, поедят и снова за компьютер, ну, новости друг другу тревожными голосами зачитывали, ладно. Потом зловонными салфетками начали обтираться. Только дверь закроют входную, сразу салфетки достают: подойти противно. Ванная еще вечно занята – руки моют (что они этими руками делают, раз их приходится так долго мыть?). Дальше – хуже, видимо, новости все дочитали, стали какие-то глупости устраивать. Просыпаюсь однажды от того, что все вокруг грохочет, и сам куда-то еду, со сна еще непонятно ничего – оказывается, кровать двигают. Потом шкаф куда-то потащили. Все горшки с цветами перетасовали. Стол в другое место поставили. А мне это, кстати, совсем неудобно – я зря, что ли, целый год к этой расстановке привыкал? Потом убираться чуть ли не каждый день начали – видите ли, шерсти много. Никогда не волновало никого, что шерсти много, а тут надо же, заметили. Теперь постоянный шум стоит, постоянно какое-то копошение, то стиралку включат, то пылесос (ненавижу), то полки прибивают, то обои подклеивают, то стулья чинят. По вечерам вообще топот адский – на ковриках своих прыгают, бегают, ногами машут, в странные позы встают, пыхтят, стонут. В общем, дуракам покоя нет. Ладно бы с ума сходили сами, а меня не трогали. Нет же, постоянно слышу это дебильное «кись-кись-кись», «а где наш котик, иди к нам, котя, мур-мур-мур» – тьфу, фотографируют еще постоянно меня, а мне, может, неприятно это все, я разрешения на такое вообще-то не давал. Проходу теперь вообще нет. То в нос жмякнут, то целоваться лезут, то пузо щекочут. Я, главное, под кровать стал залезать, чтобы не видеть и не слышать этого всего, но нет, как только под кровать уйдешь, сразу же рука вслед тянется: котик, кись-кись-кись, кись-кись-кись, КИСЬ-КИСЬ-КИСЬ,

ААААААААААААААААААА.

Так, ладно, вдох-выдох.

Надо сохранять спокойствие. В конце концов, они обязательно уйдут, не выдержат и уйдут. А если даже не уйдут, то рано или поздно научатся жить дома, верно? Поймут, что домашняя жизнь любит размеренность. Что любой бурной деятельности лучше предпочесть лежание. Лежать – дело серьезное. Наука. Можно одним бочком лежать, можно – другим. Можно вытянуться в линейку, а можно свернуться калачиком. И чтобы тихо-тихо было, и часы тикали только тик-так, тик-так. И больше ничего. Они обязательно научатся. Да. Надо дать им время. Нужно время.