Любовь во время карантина - [20]
Я потянулась за книгой, которую вообще-то мне давно надо было начать, но в последний момент замерла, потому что Катя на кровати чуть дернула рукой. Мы договаривались, что я не буду к ней обращаться, пока она слушает музыку, поэтому мне нужно было дождаться от нее каких-то слов.
– Я не сплю, – сказала Катя и улыбнулась, так что повязка чуть приподнялась, и мне показалось, что она смотрит на меня в щелочки под тканью. Мы не договаривались, что после этого я не выберусь из кресла, не подойду к ней и не поцелую ее в щеку. Потом я вернулась в кресло и снова стала на нее смотреть.
Мы впервые поцеловались на крыше многоэтажки на Новом Арбате. «Мы сидели и курили – начинался новый день». Тогда Катя повернулась ко мне, закрыла глаза и подняла вверх подбородок, как бы показывая свое лицо солнцу, которое как раз выползало из-за домов. Я поцеловала ее очень осторожно, потому что до этого никогда и ни с кем не целовалась. И подумала сначала про «Сплин», а потом про «Чижа»:
Где-то после пятидесятой песни плейлист терял прямую связь с хронологией наших отношений. Вначале я собрала все наши главные моменты, цитатки, которые я сказала Кате или которые просто пришли мне в голову. Смерть Катиной таксы – «Как твои дела? Ты там один, я здесь одна…». Таксу звали Анисий, и иногда, если он себя плохо вел, полным именем – Анисий Питиримович. Поездку в Питер – «Снова опоздал на метро. Снова отправляюсь пешком домой» и «Мы открываем ночью бары и меняем там товары на доллары». В Питере мы впервые ночевали в одной кровати, и Катя показала мне, как можно целоваться, когда она лежит, а я нависаю над ней так, что мой подбородок тыкается ей в нос. Прогулку по ночной Тверской прошлым летом – «Так беззаботно уходит вдаль наша с тобой жизнь одна на двоих», «Hа двоих сигарета и пара бычков. Hа двоих один зонтик и одна любовь» и «И чтоб кончить, мне нужны плетки, японки и тентакли». Сначала мы прошли вверх до Чистых прудов, стараясь держаться в тени, чтобы можно было пить пиво и целоваться, не привлекая внимания, а потом Катя затащила меня в какую-то подворотню, в которой мы почти сразу избавились от футболок и долго целовались, стараясь не слишком шуметь крышкой мусорного ящика, который подпирал мою спину.
Я все-таки взяла со стула книгу, постучала по обложке. Я помнила, как Катя однажды достала эту книгу из кармана мантии прямо посередине вечеринки и села на подоконник, подвинув пепельницу ручной работы. Когда я подошла к ней и осторожно ткнула ее в бок, она подняла на меня глаза и сказала: «Я просто хочу немного тут побыть, ладно? Я к тебе скоро вернусь».
Я пошла танцевать, но иногда поглядывала на Катю. Каждый раз она мгновенно поднимала на меня взгляд и улыбалась, и я сразу чувствовала себя королевой вселенной.
В плейлисте было много песен, про строчки из которых я думала, как про строчки о том, как я себя чувствую, когда Катя на меня смотрит: «Уж который год, который город под подошвой!», «Я врубаю Daft Punk, она крутит мне блант. Покидаем клуб, в руке Sauvignon Blanc», «Slime, она меня не предаст. Если мусора нас примут, верю: она меня не сдаст». Ее взгляд всегда заставлял меня вздрагивать, как будто рядом кто-то врубал на полную басы.
В самом конце плейлиста, до которого Кате было еще слушать и слушать, были песни про карантин. Про чувства, которые возникли у меня после того, как стало понятно, что нам предстоит впервые безвылазно жить вместе. «Нас осталось только две, нас с тобою на**али…», «Я повторяю десять раз и снова: никто не знает как же мне х**во…», «Но не слышат стены – трубы словно вены, и бачок сливной как сердце бешено стучит…» Я хотела жить с Катей, очень хотела, но мы никогда не жили вместе так – без толпы, без протестов, без вечеринок и постоянных гостей, без друзей, без кинопоказов, бесконечных прогулок, слэмов и поездок. Мы решили, что попробуем честно соблюдать карантин – а это означало, что нам предстояло долгие недели, а возможно месяцы сидеть дома. Я не знала, что мы будем делать вдвоем. И тогда, в день после того, как в Москве объявили начало «каникул», Катя сказала мне: «Хочешь я послушаю всю твою музыку?»
«Хочу, конечно, – сказала я. – А я…»
«А ты…» – И Катя кивнула в сторону книжного шкафа. Нижняя полка была вся черно-белая.
«Я прочитаю три книги, – сказала я. – Какие выберешь».
«Ну нет. – Катя ткнула меня в бок. – Давай все. Их не так много, и тебе понравится».
«Ладно. – Я подошла к полке и взяла одну. – А какая из них первая?»
«В хронологическом порядке, – сказала Катя, – первая – “Азазель”, но тебе нужно начать со “Смерти Ахиллеса”, потом прочитать “Особые поручения”, “Статского советника” и “Коронацию”. Потом ты вернешься назад и прочитаешь “Азазель”, “Турецкий гамбит” и “Левиафан”. Потом…»
Она запуталась и запнулась.
«У меня все давно записано», – сказал она и достала телефон. Я тоже достала телефон. Я стала собирать плейлист для Кати, еще когда мы только начали встречаться, но все никак не могла найти подходящий момент для того, чтобы она его послушала.
«Потом “Алмазная колесница”, оба тома, – сказала Катя, – потом “Любовника” и “Любовницу смерти”. Потом “Весь мир театр”, “Черный город”, “Планету воду” и “Не прощаюсь”. А в конце нужно прочитать “Нефритовые четки”, это сборник рассказов».
«…и просто богиня» – парадигма историй писателя и журналиста Константина Кропоткина, в которых он живописует судьбы женщин, тех, что встречались ему на протяжении многих лет в разных уголках планеты. Эти женщины – его подруги, соседки, учителя, одноклассницы и однокурсницы, сотрудницы и начальницы. Они чьи-то матери, жены, любовницы, сестры, дочери. Одни невероятно привлекательны, другие откровенно некрасивы. Одинокие и замужние, имеющие одного или нескольких любовников. Знакомые или случайно встреченные однажды.
Не рекомендуется малым детям. Подросткам употреблять только под наблюдением взрослых. Не принимать все вышеописанное всерьез, также как и все, что еще будет описано.
Учебное пособие включает в себя введение к курсу, практикум с методическими указаниями, списки художественных текстов, учебной и исследовательской литературы, а также хрестоматию историко-литературных материалов и научных работ, необходимых для подготовки практических занятий. Основные задачи пособия – представить картину развития литературы эпохи рубежа XIX—XX веков, структурировать материал курса, акцентировать внимание на проблемных темах, на необходимой учебной и научной литературе, развить навыки филологического анализа.Для студентов гуманитарных специальностей, аспирантов, преподавателей вузов.
После десятилетнего шатания по Европе в Москву, к друзьям Илье и Кириллу возвращается Марк, вечно молодой кокетливый мужчина, с которым они делили квартиру в конце 1990-х. Так заканчивается спокойная жизнь этой обыкновенной пары. Криминальное продолжение высокодуховного интернет-хита «Содом и умора».
Курс лекций посвящен творчеству Франца Кафки в контексте культуры и литературы ХХ века. В книге очерчены контуры кафкианского художественного мира, представлены различные варианты интерпретаций новеллы «Превращение» и романов «Америка», «Процесс», «Замок». Отдельная часть посвящена восприятию наследия писателя в русской культуре и судьбе публикации его произведений в СССР. В книге впервые на русском языке опубликована новелла Карла Бранда «Обратное превращение Грегора Замзы» (1916).
Райан, герой романа американского писателя Уолтера Керна «Мне бы в небо» по долгу службы все свое время проводит в самолетах. Его работа заключается в том, чтобы увольнять служащих корпораций, чье начальство не желает брать на себя эту неприятную задачу. Ему нравится жить между небом и землей, не имея ни привязанностей, ни обязательств, ни личной жизни. При этом Райан и сам намерен сменить работу, как только наберет миллион бонусных миль в авиакомпании, которой он пользуется. Но за несколько дней, предшествующих торжественному моменту, жизнь его внезапно меняется…В 2009 году роман экранизирован Джейсоном Рейтманом («Здесь курят», «Джуно»), в главной роли — Джордж Клуни.
Елена Чарник – поэт, эссеист. Родилась в Полтаве, окончила Харьковский государственный университет по специальности “русская филология”.Живет в Петербурге. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Урал”.
«Меня не покидает странное предчувствие. Кончиками нервов, кожей и еще чем-то неведомым я ощущаю приближение новой жизни. И даже не новой, а просто жизни — потому что все, что случилось до мгновений, когда я пишу эти строки, было иллюзией, миражом, этюдом, написанным невидимыми красками. А жизнь настоящая, во плоти и в достоинстве, вот-вот начнется......Это предчувствие поселилось во мне давно, и в ожидании новой жизни я спешил запечатлеть, как умею, все, что было. А может быть, и не было».Роман Кофман«Роман Кофман — действительно один из лучших в мире дирижеров-интерпретаторов»«Телеграф», ВеликобританияВ этой книге представлены две повести Романа Кофмана — поэта, писателя, дирижера, скрипача, композитора, режиссера и педагога.
Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.