Любовь во время карантина - [19]
Максим Сонин
Эраст
– Тебе удобно? – спросила я, подтягивая веревку у Кати на запястье. Она кивнула. Я проверила остальные узлы, потом взяла со стула наушники, показала Кате. – Стоп-слово? – спросила я.
– Эраст, – сказала Катя. Я натянула повязку ей на глаза, потом надела на нее наушники, так что она стала походить на смешную безглазую чебурашку. Сама я села в кресло рядом с кроватью, так что между мной и Катиной голой пяткой оказался стул, на котором раньше лежали наушники. Там же я оставила свою чашку с чаем, Катину книжку и телефон, с которого я собиралась проигрывать Кате музыку. Сев в кресло и накрывшись пледом, я взяла со стула телефон и включила первую песню.
– Тише! – крикнула Катя, и я поскорее убавила звук. Лицо у Кати сделалось расслабленным и недоверчивым. Из-за повязки мне не было видно ее глаз, но я представляла, как бы она щурилась, если бы могла на меня смотреть.
Судя по тому, сколько успело пройти от песни, у нее в ушах звучало сейчас что-то из строчек:
Эту песню я добавила в плейлист, потому что вспомнила, как мы с Катей ездили в Венгрию и там она купила себе футболку с фотографией музея Людвига на груди. Я ей сказала: «И на груди ее светилась медаль за город Будапешт».
Катя посмотрела на меня как на дуру. Я посмотрела на нее как на дуру.
«Это из песни, – сказала я, – Марк Бернес, “Враги сожгли родную хату”».
«Я ее не знаю», – сказала Катя. Я пообещала ей потом поставить, но руки не дошли – нам слишком много всего нужно было сделать вместе, и времени на то, чтобы слушать музыку вдвоем, просто не оставалось.
Из той же поездки была и вторая песня из плейлиста. Мы пошли ночью в клуб и неплохо проводили там время, пока к Кате не начал приставать какой-то хмырь, который на ломаном английском пытался предложить нам обеим выпить. Нам не хотелось ни пить, ни говорить на собственном ломаном английском, поэтому, когда хмырь отвернулся, я бросила: «Бери шинель, пошли домой».
«А?» – переспросила Катя. Наши куртки оставались в гардеробе, который располагался на противоположном от входа конце зала, и, прежде чем выйти на улицу, нужно было их забрать. Оказалось, что и Булата Окуджаву Катя никогда не слушала.
Я посмотрела, как в телефоне закончилась «Хата» и началась «Шинель». Мне надо было браться за книгу, но хотелось еще немного посмотреть на Катю. Она чуть-чуть улыбалась – наверняка догадывалась, что я на нее смотрю. Эта улыбка всегда сводила меня с ума. Мне нравилось смотреть, как Катя читает, улыбаясь книге, или как она пытается меня сфотографировать, при этом стараясь на меня не засматриваться. Ее лицо в такие моменты было совсем счастливым.
Мы познакомились три года назад, на протесте на Тверской, и я сначала заметила ее улыбку, а потом уже и все остальное. Я была с друзьями, но сразу стала пробиваться через толпу к Кате, которая пыталась встать на цыпочки, чтобы заглянуть за полицейские ограждения. Было очень солнечно, кружилась голова, и мне показалось, что нужно обязательно подойти к этой девушке раньше, чем ее утянет в толпу.
Катя тоже меня заметила, только не подала виду. Потом она сказала, что про себя назвала меня Иглой, в честь революционерки из книги. А я, увидев ее, подумала про «Би-2»:
Эта песня, песня «Она», тоже была в плейлисте, на шестом месте – за песнями про автозак, про наше первое свидание и наш первый поцелуй.
В автозаке мы оказались через пять минут после знакомства – стояли не в том месте не в то время. Там было жарко и довольно весело – и все, кроме Кати, пели песню про стены:
Катя кивала не в такт и выглядела очень счастливой. Мы сели рядом, и она почти сразу взяла меня за руку.
«Ты знаешь эту песню?» – спросила я.
«Не-а, – сказала Катя. – Она известная?»
Мне оставалось только покачать головой.
И вот мой телефон медленно подходил к «Стенам» Аркадия Коца. На кровати Катя чуть нахмурилась, как будто пытаясь столкнуть бровями повязку с лица.
За «Стенами» шла «Крошка моя» «Руки Вверх». На первое свидание мы с Катей пошли в кино на фильм, в котором была сцена, где герой пишет с фронта письмо своей невесте, уже нашедшей себе нового жениха. Я придвинулась к Кате и прошептала: «Крошка моя, я по тебе скучаю. Я от тебя письма не получаю».
«Ой, я тоже по тебе скучаю», – Катя схватила меня за руку и крепко ее сжала, как будто мы не виделись тысячу лет. Я улыбнулась ей, и она тоже улыбнулась, так что мне захотелось прижать ее к себе и никогда не отпускать.
Не знаю, почему мы тогда не поцеловались. Наверное, потому что я сглупила и сказала: «Не забуду ночи при луне и твою улыбку».
Катя засмеялась, и на нас сразу шикнули сзади.
С Катей я вообще часто вспоминала Стрыкало. И не только «Наше лето». Еще я иногда говорила ей: «Прости мне мои расспросы, но это невыносимо», – когда мне хотелось, чтобы она еще со мной поговорила, вместо того чтобы засыпать. И конечно, я проорала его самые известные строчки, когда Катя сказала, что хочет сделать каминг-аут своим родителям.
«…и просто богиня» – парадигма историй писателя и журналиста Константина Кропоткина, в которых он живописует судьбы женщин, тех, что встречались ему на протяжении многих лет в разных уголках планеты. Эти женщины – его подруги, соседки, учителя, одноклассницы и однокурсницы, сотрудницы и начальницы. Они чьи-то матери, жены, любовницы, сестры, дочери. Одни невероятно привлекательны, другие откровенно некрасивы. Одинокие и замужние, имеющие одного или нескольких любовников. Знакомые или случайно встреченные однажды.
Не рекомендуется малым детям. Подросткам употреблять только под наблюдением взрослых. Не принимать все вышеописанное всерьез, также как и все, что еще будет описано.
Учебное пособие включает в себя введение к курсу, практикум с методическими указаниями, списки художественных текстов, учебной и исследовательской литературы, а также хрестоматию историко-литературных материалов и научных работ, необходимых для подготовки практических занятий. Основные задачи пособия – представить картину развития литературы эпохи рубежа XIX—XX веков, структурировать материал курса, акцентировать внимание на проблемных темах, на необходимой учебной и научной литературе, развить навыки филологического анализа.Для студентов гуманитарных специальностей, аспирантов, преподавателей вузов.
После десятилетнего шатания по Европе в Москву, к друзьям Илье и Кириллу возвращается Марк, вечно молодой кокетливый мужчина, с которым они делили квартиру в конце 1990-х. Так заканчивается спокойная жизнь этой обыкновенной пары. Криминальное продолжение высокодуховного интернет-хита «Содом и умора».
Курс лекций посвящен творчеству Франца Кафки в контексте культуры и литературы ХХ века. В книге очерчены контуры кафкианского художественного мира, представлены различные варианты интерпретаций новеллы «Превращение» и романов «Америка», «Процесс», «Замок». Отдельная часть посвящена восприятию наследия писателя в русской культуре и судьбе публикации его произведений в СССР. В книге впервые на русском языке опубликована новелла Карла Бранда «Обратное превращение Грегора Замзы» (1916).
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Роман «Открытый город» (2011) стал громким дебютом Теджу Коула, американского писателя нигерийского происхождения. Книга во многом парадоксальна: герой, молодой психиатр, не анализирует свои душевные состояния, его откровенные рассказы о прошлом обрывочны, четкого зачина нет, а финалов – целых три, и все – открытые. При этом в книге отражены актуальные для героя и XXI века в целом общественно- политические проблемы: иммиграция, мультикультурализм, исторические психологические травмы. Книга содержит нецензурную брань. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.