Луна за облаком - [25]

— Дак это ж...— дядя Костя поперхнулся дымом от сигареты.— Это ж... Когда я сам нахожусь без понятиев.

— То-то,— удовлетворенно подытожил Цыкин.

— А ежели я завсегда с понятием на копер приходить буду? Тогда как?— грозно спросил дядя Костя.

— Второй племянник у бога родился,— вздохнула Груша, под­талкивая дядю Костю.

— Ты, Агриппина Прокофьевна, не подзуживай, я дело говорю. Вот Kate сваи пойдут с избытком, робить тебе, Ванюха, по новому графику.

— Это еще по какому-такому графику? Я как по инструкции велено... Я читал ее, меня знакомили при поступлении.

— А ты, Ванюха, мою инструкцию послушай. Днем тебе нечего возле копра околачиваться. Масло и горючее приму без тебя. За­ставлю, чтоб привезли прямо к самой кабине. Ты ж выходи на пло­щадку за час до меня. Подготовь машину: вскипяти воду, масло обя­зательно прогрей, если ночь холодная будет. Заправь сваю в ого- ловник. А я как приду ровненько в восемь, так и бить зачну. Ни­какой нигде задержки не будет. Верно я говорю?

— Что ж я, или по часу в смену всего? Что ж я заработаю?— спросил Цыкин.

— А ты не знаешь, садовая голова, что если забивать по двад­цать свай за смену, то копру ремонт будет нужен. После смены на твоей шее ремонт и вся профилактика, хоть до утра валандайся, а чтоб к восьми первая свая стояла под оголовником. Понял, ядрена вошь?

— Черт его знает!— засокрушался Цыкин.— Ты тут столько на­говорил, что и на ночь думать хватит. С этой твоей инструкцией всю жизнь мне поло.маешь!

Груша успокоила его:

— Дак ненадолго же, Ванюшка! Позабиваете сваи на глазном корпусе и опять заживете старой жизнью.

— Хоть бы уж выпить по такому случаю, что ли?—с надеждой вопросил Цыкин.— А то черт-те что! Инструкцию тбою, Константин Касьяныч, обмоем, а?

Дядя Костя рад, что завтра ему есть, о чем «докладать» Каши- рихину, и он сдается перед Ванюшкой. Поглаживая усы и широко улыбаясь, машинист лезет за пазуху и говорит привычно:

— Дуй — не стой!

И уже кричит вслед торопливо уходящему помощнику:

— Смотри у меня! Одну на троих...

— Да я-то не буду,— отмахивается Груша.— Пейте, мужики, вдвоем.

— А чего вдвоем?— миролюбиво спрашивает дядя Костя.— Ла­фитник пропусти.

Они оба смеются, довольные тем, что определена без особых трудов участь Цыкина, и что вот скоро Цыкин вернется и они об­мозгуют, как ускорить забивку свай.

Утром на площадке к дяде Косте подошла Груша и спросила равнодушно, то и дело позевывая и поднося кулак ко рту:

— Ты когда к Каширихину думаешь⁷

— Дак вот, пока свай нет, и пойду. А что?

— Может, и мне сходить, что ли?

— Это зачем?—опешил дядя Костя.

— А ты что, один у него советчик, что ли? Я, может, приду­мала кое-что.

— Ха!

— Вот тебе и «ха».

— А что же ты такого придумала?—осторожно спросил дядя Костя.— На крану ни черта не придумаешь.

— «На крану, на крану»... Вот видишь кладовщика?

— Ну.

— Вот он торчит тут у забора, здесь ему сваи будут сгружать, а он их оприходует документом. Отсюда сваи потянут трактором ко мне. А не лучше ли сразу сгружать сваи у копра?

— А клэдоещик?

— Ну, что кладовщик? Промнется по площадке, ничего ему не сделается, жирок лишний скинет.

Дядя Костя покрутил усами:

— Верно ты надумала!

— Ас краном я тогда маневрировать начну. То к одному коп­ру, то к другому, чтобы никаких простоев. Свая забита и скоренько подается новая под оголовник.

— Верно!

Крановщица захохотала и, подбочекясь, смотрела на дядю Кос­тю, Тот покосился на нее хмуро, пошевелил усами:

— Про тебя я в парткоме упомяну, а самой идти к Каширихи­ну тебе негоже. Он тебя и не знает вовсе. Вот так, милая.

И дядя Костя удалился.

Глава шестая

«Познакомилась с бригадиром монтажников Цыбеном Чимитдоржиевым. Вот бывают такие люди... С одного взгляда видно, что горячий и боевой. Его избрали членом партийного комитета. До него бригадой руководил какой-то извест­ный специалист по монтажу и дело вел хорошо, а потом зазнался, сбежал на юг, опомнился, но бригада его не приняла.

У меня такое убеждение, что Цыбен справляется со своими обя­занностями. Вчера ему пришлось поломать голосу. Надо было поста­вить опору на самую вершину сопки. Высота метров пятьдесят, а в опоре двадцать тонн. Бригада выкурила пачку «Беломора», пока ду­мала. Ребята наперебой высказывали советы, употребляя все свое красноречие. Чимитдоржиев молчал. У ребят блестели глаза, руки описывали в воздухе линии воображаемых чертежей. Цыбен. как типичный степняк, немногословен, произнес лишь одно слово, потом короткую фразу. В этой фразе содержалась интересная мысль.

Предложение Цыбена приняли. Опору подняли трактором. А ведь к сопке подходят железная дорога да еще и река. Все надо было точно рассчитать. И Цыбен рассчитал.

Все дружно хохотали над монтажником, предлагавшим поднять опору краном. Тот монтажник привел даже крановщицу тетю Грушу, а она посмотрела на сопку, улыбнулась, взяла парня за нос и спро­сила:

— Дуб или вяз?

— Дуб!

— Тяни до губ!

— Вяз!

— Тяни до глаз!

Ребята были так рады, что провод волокли на сопку уже на соб­ственных плечах. А в каждом метре — килограмм. Ничего, тянули. Пот лился градом, а не отступили.

— Ну вот, справились и без Клочко!— крикнул кто-то.