ВИКТОР СЕРГЕЕВ
ЛУНА ЗА ОБЛАКОМ
Глава первая
Для Чимиты песня песков возникла из неслыханного ею никогда ранее шуршащего колеблющего звука. Песчаные струи долго шуршали и шелестели, но вот они родили тонкий переливчатый скрип — и тотчас всюду зазвенело, запело, заиграло. От песков поплыли чистые и мелодичные звуки. Лишь порой, когда ветер сдвигал гребни дюн, прорывалось что-то резкое и скрипучее.
Чимита шла по песку, увязая в нем, а он —странное дело — поскрипывал под ногами, как снег в ночную стынь.
Не ветер ли нашептывал эти звуки? Тонко и грустно, будто жалуясь кому-то. Неведомый музыкант выстанывал флейтой, пугая и настораживая. И сердце Чимиты холодело и замирало... Была в этих звуках своя таинственная прелесть и зовущая нежность, и хотелось пойти по мягким и податливым гребням песка и искать, и выслушивать поющие песчинки, найти их, осторожно рассыпать на ладони и так нести тихо и долго это голосистое диво. И все слушать, и все тревожиться, и чего-то ждать... Ждать, когда за этим чудом свершится еще что-то необъяснимое и неповторимое.
Чимита прошла квартал и огляделась. Здесь когда-то заслоняли небо ракетовидные сосны. Она помнила, что они огибали поляну, заросшую лопухами. Через лопухи наискось от улицы змеилась тропка. Эта поляна в городе так и называлась — Косая тропка.
Теперь тут дыбились дома.
Она знала, что ей надо добраться до железнодорожного переезда и там свернуть. Но где этот переезд?
Тучи, навиваясь на башенные краны, пригасили свет рождающегося утра. Глухо, неразборчиво ворчало что-то за углом. Темень выстилалась перед ней, как пропасть. Не видно дальше воробьиного носика.
Колкие свей песка с шуршанием скатывались на мостовую. Все больше песчинок роилось в воздухе, они набивались в складки одежды и волосы.
Улица кончилась, а переезда так и не было, и она уже шла, не
разбирая пути. Надо вновь найти железнодорожную линию. Где-то она здесь, недалеко... Скоро прошумит поезд. Должен же он прошуметь когда-то.
Ветер угонисто цеплялся за нее, мешая идти, а песок остро покалывал лицо и хрустел на зубах. Она пожалела, что не осталась нa вокзальчике.
Неожиданно перед ней вычернилось что-то бесформенное, непонятное и пугающее. Оно выкатывалось прямо на нее. Звякнула подкова о камень... Она поняла, что едут люди на лошадях. Похоже, что вот-вот она выберется из этих песков.
Всадники подъехали к ней, она разглядела в них милиционеров и успокоилась. Ей показалось, что пески утихли и холод отпустил ее. От лошадей исходил тот кисловато-терпкий запах табуна, который она знала с детства.
Милиционеры с поднятыми воротниками полушубков смотрели на нее и молчали.
— Как пройти к переезду?— крикнула она.
Они не расслышали ее, и она подошла ближе, взяла за узду лошадь, приподнялась на носках и снова спросила о переезде.
— Пройдемте с нами!— разобрала она ответ.
Ей показали, куда надо идти, и она пошла, спотыкаясь и пряча лицо от песка. Над головой она слышала фырканье лошадей и какие- то слова, которыми обменивались между собой милиционеры.
В милиции у нее попросили документы. Дежурному показалось подозрительным, что в непогоду она разыскивала железнодорожный переезд, давно закрытый.
— Вы искали переезд? А зачем?
Чимита ответила.
— Цель приезда?
— Думаю здесь работать. Я инженер... строитель.
Она добавила, волнуясь и торопясь, что приехала по вызову управляющего строительного треста Шайдарона.
Дежурный рассмеялся:
— Чего ж вы так неосмотрительно ушли с вокзала? А если бы вас кто обидел?
Чимита по-смешному сморщила нос и пожала плечами: мол, не знаю, что было бы, если бы кто-то обидел.
Ей предложили посидеть в приемной, подождать, пока не утихнет ветер. А когда наступит утро, обещали известить Шайдарона о ее приезде. Она попросила разрешения сдвинуть несколько стульев, чтобы на них отдохнуть.
Управляющий трестом Шайдарон в ту ночь спал плохо. Навязчивые сновидения не покидали его до самого рассвета. За окном свистело и выло, кто-то выстукивал не то на крыше, не то во дворе, а ему думалось, что он блуждает в перлитовом цехе среди гудящих газов и столбов серой пыли. «Вытяжная вентиляция...»—проговорил кто-то. И тут же сильно зашумело, застучало в висках и на затылке. «Да, будет вентиляция, погодите...»—хотел он ответить, но только пошевелил губами. Слов не было. «Содержание пыли возле печи термоподготовки,— продолжал чей-то голос,— превышает норму, возле печи вспучивания перлита пыли еще больше... Угарного газа столько, что грозит отравлением...»—«Да погодите же, дайте хоть подумать»,— проговорил Шайдарон и опять но услышал своих слов.
И вдруг он провалился в какую-то жаркую и влажную тишину. Просвечивало откуда-то неясными, расплывчатыми очертаниями бледное женское лицо. «Опять она пришла,— устало подумал Шай- дарон. — Что вам угодно?» — «Я принесла вам акты. Санэпидстанция предписывает тресту закрыть перлитовый цех». — «Да вы хоть представляете, что означает закрытие такого цеха!— закричал он с возмущением. — Это все равно, что остановить строительство всего комбината. Перлит — это основной строительный материал!» — «Я приглашаю вас пройти в цех,— упрямо говорило из тумана бледное пятно. —Приступим к оформлению документов. Цех надо закрыть».— «Кто вы такая?»—«Я врач санэпидстанции. Разве вы забыли?.."— «Да, да. Как же... Это вы, разумеется. Почему я не узнал? Но как же цех? Его ни в коем случае нельзя останавливать ни на один день».
