Литературное творчество М. В. Ломоносова: Исследования и материалы - [116]

В настоящее время мы располагаем достаточными материалами, относящимися к биографии Ломоносова, но сведения о близких родственниках его все еще очень скудны.¹ Из письма Ломоносова к его сестре Марии Васильевне Головиной^{513 видно, что он относился к сестре и ее семье с большой любовью и вниманием; особенно заботился он о сыне Марии Васильевны, Мишеньке (Михаиле Евсевьевиче Головине), взял его к себе г, Петербург, когда ему было всего 8 лет, определил в Академическую гимназию и сам наблюдал за его учением. «Поверь, сестрица, — писал Ломоносов, — что я об нем стараюсь, как должен добрый дядя и отец крестный ... Я не сомневаюсь, что он через учение счастлив будет».514 М. Е. Головин оправдал надежды Ломоносова. Это был разносторонний ученый, работавший в области физики, астрономии, математики, кораблестроения, античной филологии; он был пылким просветителем, стремившимся к развитию отечественной науки и культуры.515}

О последних годах жизни М. Е. Головина мы знаем, в сущности, очень мало. Известно только, что он подвергался несправедливым гонениям и притеснениям со стороны администрации

Академии наук в лице С. Г. Домашнева, а затем княгини Е. Р. Дашковой, в результате чего он был вынужден в 1786 г. покинуть Академию.^{516 Публикуемые ниже письма М. Е. Головина 1786 и 1789 гг. помогают выяснить обстоятельства ухода его из Академии и проливают свет на косвенные причины его ранней смерти.}

С 1782 г. адъюнкт Академии М. Е. Головин по приказанию директора Академии С. Г. Домашнева занимался составлением ежегодно, издаваемого Академией наук на русском и немецком языках календаря.

С. Г. Домашнев, а после 1783 г. княгиня Дашкова относились к этой работе М. Е. Головина с мелочной придирчивостью; так, княгиня Дашкова отметила в Академическом собрании 7 ноября

1785 г., что подготовленный Головиным к печати календарь содержит «непростительные неправильности». Глубоко обиженный резкими выходками Дашковой, допущенными по отношению к нему из-за незначительных ошибок в календаре, М. Е. Головин подал прошение об отставке. Княгиня Дашкова сообщила в Академическом собрании, что она принимает отставку Головина.^{517 Одновременно Головин обратился к собранию с просьбой о присвоении ему звания профессора, прежде чем он оставит Академию. Просьба эта была изложена в письме на имя академика И.-А. Эйлера, публикуемом впервые.}

Высокоблагородный, глубокоуважаемый господин профессор!

Ваше высокоблагородие соблаговолили спросить меня через г. Корца,^{518 приступил ли я к составлению календаря и желаю ли я держать корректуру произведений г. Ломоносова. На эти вопросы я имею честь вам ответить, что хотя я уже начал работать над календарем, но сделанная часть работы еще не заслуживает быть представленной Академии. Я сам передам начатое г. издателю.519 Я охотно буду держать корректуру произведений г. Ломоносова, также постараюсь и в будущем быть полезным Академии. Между прочим, покорнейше прошу ваше высокоблагородие представить Академии, что она могла бы быть более милостивой, и напомнить ей о том, о чем было принято решение несколько лет назад, а именно, сделать меня профессором. Это послужило бы к ее и к моей чести. До тех пор, пока я оставался в Академии, я старался}

делать все, что на меня возлагалось; обещаю делать то же и в будущем. Места, которые я но своей профессии занимал в Смольном институте, в Пажеском корпусе и в Народном училище,^{520 до сих пор служили только чести Академии. Из этого можно усмотреть, что я не посрамлю Академии, если она исполнит мою покорнейшую просьбу. Впрочем, имею честь пребыть с глубочайшим уважением и искренним почтением}

Вашего высокоблагородия покорнейший слуга М. Головин.

6 февраля 1786 г.⁵²¹⁵²²

Вероятно, на заседании 6 февраля 1786 г. академики говорили о необходимости как-то удержать М. Е. Головина при Академии, так как 13 февраля того же года секретарь И.-А. Эйлер заявил о согласии княгини Дашковой причислить Головина к классу заштатных адъюнктов.¹¹

Звание это не давало М. Е. Головину никаких средств; с уходом из Академии материальное положение его резко ухудшилось. У него оставалась только работа в Комиссии об учреждении училищ,^{523 начатая им еще в 1783 г. Помимо преподавательской деятельности с 1786 г., получив звание профессора учительской семинарии (он преподавал здесь математику), Головин много работал над составлением учебных пособий, перевел несколько учебников с немецкого языка (по физике, механике и математической географии).524 По поручению Комиссии он составил «Краткое руководство к геометрии» (1785 г.) и «Краткое руководство к Гражданской архитектуре» (1789 г.), предпослав обоим учебникам интересные методические указания по преподаванию этих предметов и оценку их, в манере XVIII в., с точки зрения полезности в практической жизни.}

Составление учебников не давало, однако, прочного и постоянного заработка; нужда, лишения, сожаления о разрыве с Академией, несомненно, болезненно воспринятом Головиным, сильно подорвали его здоровье; в 1788—1789 гг. он был тяжело болен, пропустил много занятий в учительской семинарии; о бедственном положении ученого, к которому так несправедливо отнеслась администрация Академии, красноречиво повествует письмо его от 2fi февраля 1789 г., недавно обнаруженное в деле «О напечатании Архитектуры гражданской сочинения проф. Головина для употребления учащихся».