Литературное творчество М. В. Ломоносова: Исследования и материалы - [111]

Жалеем мы, что ты блаженства лишь начало

Воспел, что при тебе над нами воссияло.

Козодавлев представляет роль Ломоносова в царствование Екатерины именно так, как она сама хотела это представить:

Топсрь-то бы тебе меж нами и пожить,

Чтоб Россов счастие вселенной возвестить.

Ты восхищался бы великого душою,

Которая творит нам счастие собою.

После этих строк автор «Письма» делает вполне логичный переход к непосредственным восторженным похвалам императрице:

Екатерина здесь, как будто некий бог,

Премудростью своей сим царством управляет и т. д.

Козодавлев, таким образом, действительно пытался как то противопоставить екатерининское время прошлому. В связи с этим интересно обратить внимание на одно ранее не напечатанное стихотворение Ломоносова, помещенное в XI книжке «Собеседника» — «Стихи, сочиненные на дороге в Петергоф, когда я в 1761 году ехал просить о подписания привелегии для Академии, быв много раз прежде за тем же».^{461 В этом переложении анакреонтического стихотворения «К цикаде» последние оригинальные ломоносовские строки выражают его жалобу на «усталость от безуспешных просьб» и «от тяжелых материальных обязательств».462 Можно предположить, что Козодавлев рассматривал стихи как фактическую иллюстрацию к высказанной им мысли: если бы Ломоносов шил в век Екатерины, то ему не пришлось бы ничего просить и ни о чем заботиться.}

Конечно, может быть, помещение нового стихотворения Ломоносова было просто связано с общим интересом и вниманием к его сочинениям в это время. Кстати, Козодавлев сам по поручению Академии наук (т. е. опять-таки с ведома Екатерины) именно с 1783 г. начал работать над изданием нового собрания сочинений Ломоносова. В основу Козодавлев взял издание 1778 г. Дама-скина, того самого, который, вероятно, выступил под именем Лю-бослова и был так жестоко осмеян. В новом издании был сохранен тот же порядок произведений, приведены те же варианты. Однако, как указывает М. И. Сухомлинов, «важный недостаток этого издания заключается в неточности текста некоторых из произведений Ломоносова, впервые появившихся в печати».^{463 Это и послужило поводом для довольно злой эпиграммы А. С. Хвостова на издателя: .}

О. (он) К. (Како) друг Крамзы, но только друг нахальный,

Кем изуродован, как бабкой повивальной,

Малерб российских стран, пресладостный певец.

Козодавлев действительно назвал Державина своим нелицемерным другом именно в том самом «Письме к Ломоносову», око-тором уже выше шла речь.

Как известно, после «Фелицы» все надежды Екатерины обрести подходящего придворного стихотворца обратились на Державина, и Козодавлев, прекрасно понимая это, не только восхваляет певца Фелицы (что делали очень многие в «Собеседнике»), но и называет его последователем Ломоносова:

Из новых здесь творцов последователь твой,

Любимец Муз и друг нелицемерный мой,

Российской восхитясь премудрою царицей,

Себя назвав Мурзой, Ее назвав Фелицей,

На верх Парнаса нам путь новый проложил.⁴⁶⁴

Та роль, за которую не взялся Ломоносов, которую не сыграл до конца Петров, — эта роль предназначалась теперь для Державина — роль певца Екатерины. С Петровым же, не оправдавшим надежд, в том же «Письме Ломоносову» Козодавлев расправляется очень решительно, хотя и не называет его по имени. Безусловно, это к Петрову относятся следующие насмешливые слова: .

Пусть выбирает всяк себе предмет по воле,

Не наполняя стих пустым лишь звоном слов,

С Олимпа не трудя без нужды к нам богов.

Иной летит наверх и бредит по-славянски.

Одам Петрова даже не придается никакого серьезного значения. Козодавлев прямо пишет:

Хоть после многие и сочиняли оды,

Но те же самые их вывели из моды.

Но — самое интересное — Козодавлев не допускает и мысли о сравпешш подобных поэтов с Ломоносовым и возмущается, что они могут как-то посягать на его славу:

И думают они сравнятися с тобой,

Забыв, что их стихи лишь только звон пустой.⁴⁶⁵

Таким образом, автор «Письма» приходит к той самой точке зрения, которую выдвигали когда-то сатирические журналы 1769 г. и И. И. Новиков, протестуя против восхвалений Екатериной Петрова.⁴⁶⁶

Теперь, когда появился Державин со своей «Фелицей», Екатерине уже совсем не нужен был Петров, а потому ее мнению о последнем в данный момент «Письмо» Козодавлева, видимо, нисколько не противоречило.

Насколько важную роль играл теперь Ломоносов, можно судить также по статье О. П. Козодавлева «Рассуждения о причинах возвышения и упадка ... Собеседника». Статья появилась в последней XYI книжке и, видимо, должна была подвести какой-то итог деятельности издателей и сотрудников журнала. Характерно, что «Рассуждение» начинается с «истории Российского Парнаса». Это дает возможность автору еще раз четко сформулировать то, что уже неоднократно высказывалось на страницах журнала по поводу Ломоносова и его мнимых преемников. Козо-давлев пишет: «Лет с тридцать тому назад Российский Парнас был во владении двух славившихся тогда стихотворцев». Под этим подразумеваются, конечно, Ломоносов и Сумароков. Но дальше автор статьи отдает явное предпочтение Ломоносову, который «одарен будучи обширным умом, пылким воображением и глубокими знаниями в науках, получил при размежевании Российского Парнаса самую большую часть оного в вечное себе владение».