Лето радужных надежд - [77]

Да ни за что в жизни!

И ведь ничего удивительного в том «пока» не было. Кто пропадал на работе, то есть на двух работах, с утра до вечера? Кто хотел быть подальше от беспрестанно тянущего к ней ручонки дитяти? Сама, все сама. Сама, по собственному желанию, отошла на второй план, выдвинула на замену себе Степу и няню. Ну да, ей нужна была дистанция с Ясей, чего уж там, ей отпуск был нужен! Хотя в полный отпуск от сына никто бы ее не отпустил, и она сама прежде всего. Всего три месяца длилось это время «бо́льшей дистанции», но три месяца – это четверть жизни для годовалого младенца. И Юля чувствовала, что, если продолжит держать дистанцию, это изменит ее связь с Ясей.

Она убедилась, что Яська сможет прожить без нее. Разумеется, младенцу нужен взрослый, но этим взрослым может стать Степа, няня или кто угодно другой, кто возьмет на себя большую часть ежечасной заботы о Ясе и полюбит его. Юля на практике убедилась, что может освободиться от сына. Нет больше этого «приковали наручниками к батарее», не будет колясочного кентавра, женщины, которая никуда не выходила без коляски с младенцем. Она может работать хоть по семнадцать часов в сутки, если найдет достаточно хорошую няню – или двух, которые бы сидели с ребенком в две смены. Она знала, что такое бывает, что некоторые женщины устраивают свою жизнь именно так. И сейчас Юля чувствовала в себе силы и напор, чтобы работать помногу и зарабатывать много. Она бы записала Ясю в секции ритмики и Монтессори, пения и плавания, покупала бы ему самые развивающие игрушки… И ведь их няня, Людмила, – замечательная, с ней Яське веселее, чем с родной бабушкой, он бы не был обделен любовью, он бы не был заброшен. Но…

«Только когда получишь свободу, понимаешь, что теперь тебе нужна привязанность», – подвела она черту.

Легкими шагами Юля шла по улочке, обсаженной тонкими березами. В проемах между домами голубел звонкий сентябрьский воздух. Впереди поманил зеленью берег Волховки.

Выйдя к реке, она свернула налево. Вдалеке из-за деревьев звонко блеснул золотой купол колокольни Андреевского собора в кремле. Пройти минут пятнадцать – и она окажется возле своего прежнего места работы. Скучала ли Юля по музею? Иногда. Скучала ли она по волшебному орлу? И да, и нет. Она скучала по тем дням, когда орел показал ей мир. Ах, Париж и Венеция! Вот бы вернуться туда. И Лондон, Ганг, Килиманджаро – о, если б довелось побывать там! И еще много где… Но будущее – нет, туда Юля заглядывать больше не хотела. Ни-ни, не надо мне такой головной боли. Да она чуть с ума не сошла, когда орел показал ей, как Степина машина летит по мокрому шоссе навстречу аварии… А потом вдруг – что случилось? бабочка ли махнула крылом, ангел подлетел? – будущая трагедия была отменена. Вместо тупика побежали расходящиеся тропки. Варианты. Возможно, сотни их – сотни разных версий будущего для Степы. Юля смогла увидеть одиннадцать или двенадцать, прежде чем мигрень довела ее до обморока. То были совсем короткие кадры, некоторые – как вспышки. Степа и Юля, поднимаясь вверх на колесе обозрения в парке, не обозревали ничего, а самозабвенно целовались. Они были дома, за окном была ночь, они яростно шипели друг на друга, а подросший Яся в пижаме стоял, незамеченный, в дверях спальни и смотрел на них. Степа был за рулем – за рулем красного кабриолета, они всей семьей ехали по серпантину вдоль моря, меж лимонных садов. Степа открывал дверь их старого домика на Гороховой и говорил Юле: «Меня уволили». Степа обнимал своего отца. Степа орал на отца и хлопал перед ним дверью. Степа плакал, идя по больничному коридору. Степа прижимался ухом к животу беременной Юли.

И кажется, было что-то еще, только она уже не могла вспомнить. Ясно было одно: в будущем Степа жив. А как он будет жить – как они будут жить, – есть тысяча ответов. И тут уж кое-что, хороший кусок счастья – в собственной Юлиной и Степиной власти.

Каблуки ее белых туфель быстро цокали по асфальту. Она прошла еще пятьдесят метров до причала, от которого отходил экскурсионный катерок «Садко». Издалека была видна топтавшаяся у причала небольшая группа: три полных пожилых дамы в слоновьего размера джинсах и один сухощавый высокий старикан, блестевший зеркальными очками. «Американцы», – предположила Юля. Из-за туристов взлетали розовые пухлые руки – очевидно, то был Чуфаров, что-то им втирал, чем-то развлекал.

– Опаздываем? – покосился Чуфаров, когда Юля подошла.

– Нет, я на пять минут раньше.

– Тогда прощаю. Знакомься: Сандра, Мэрайя, Джо и Колин, они из Атланты.

– Ээ… Пропустила: Джо – это старик-каланча? – краем рта спросила Юля.

– Каланча – Колин, Джо – красотка с голубой челкой. Соберись! Включай обаяние, Джульетта. Эта команда приехала в Домск аж на три дня, у меня на них планы.

– Не забудь, я в твоем распоряжении на полдня. Не больше.

– А как же экскурсия «Тайны ночного Домска»?

– Что еще за тайны?

– Я только что придумал. И уже подписал на нее американцев.

– Роскошно! Но это без меня.

– Эх! Сам, все сам, – трагически вздохнул Чуфаров. – Шутки в сторону. На выходные у меня записалось пять групп.