Контрабандисты Гора - [96]

— Он красив в самом вульгарном понимании этого слова, — проворчала моя рабыня.

— Возможно, он мог бы вскружить голову какой-нибудь более простой девушке? — предположил я.

— Возможно, — буркнула она. — Лично я, его терпеть не могу.

— То, что Ты там услышала, — заметил я, — могло не предназначаться для ушей рабынь.

— Нет, — поспешила заверить меня девушка. — Я не осмелилась бы говорить о таких вещах.

— Ну разумеется, — усмехнулся я.

— Возможно, Господин всё же хотел бы услышать то, что услышала я? — поинтересовалась она.

— Кажется, что тебе не терпится рассказать мне об этом.

— Я подумала, что Господину это могло бы быть интересно, — сказала она.

— Тогда продолжай, — велел я.

Я предположил, что этот Аксель из Аргентума, или кем бы он ни был, вероятно, подслушал беседу рабынь. Фактически, я бы не был удивлён, если бы узнал, что он получил информацию относительно обсуждаемого вопроса от самой Асперич, которая в свою очередь выведала это у других рабынь. Асперич была женщиной очень умной, и в её притворной застенчивости, трепете, откровенном и слишком очевидном нежелание говорить, боязни говорить, мог скрываться намёк на её желание рассказать и, возможно, таким образом привлечь к себе внимание красивого товарища, хотя бы только для данного особого случая, как к сосуду с информацией, весьма красивому сосуду, между прочим. Могло ли у него не взыграть любопытство, и он не приказал бы ей говорить, а на такую команду она, будучи кейджерой, пусть и неохотно, пусть глотая слёзы, должна была беспомощно ответить. Таким образом, как только он получил информацию об этом вопросе, она могла притвориться передо мной, что почерпнула это из их беседы. И конечно, в этом случае, он бы знал об этом. Асперич не откажешь в уме. Но почему она выбрала именно его? Почему не кого-то другого? И, прежде всего, почему она оказалась поблизости от этого товарища? Может она хотела, чтобы он предложил за неё цену? Интересно было бы посмотреть на выражение её лица, если бы я продал её за бит-тарск.

— Я готова передать услышанное Господину, — сказала девушка.

— Так сделай это, будь любезна, — понукнул её я.

— Рабыня, убежала, — выдохнула она.

— Может не убежала, — уточнил я, — а просто пропала.

— Хорошо, пусть пропала, — не стала спорить Асперич.

— И какое мне до этого дело? — полюбопытствовал я.

— Она ушла за линию вешек этим утром, — добавила девушка.

— И что? — не понял я. — Мне-то что до этого?

— Очень немногое, я предполагаю, — вздохнула она. — Но это, я думаю, было первое её нарушение. Так что можно надеяться, что её хозяева проявят снисходительность, особенно, учитывая то, что она может быть ценной, и то, что корабль вскоре должен отплыть.

— Я понял, — кивнул я, хотя на самом деле пока ещё не мог взять в толк, к чему она клонит.

— Думаю, что буду рада, очень рада видеть её привязанной и избитой.

— Почему это? — поинтересовался я.

— Без всякой причины, — пожала она плечами.

— Первое нарушение? — уточнил я.

— Думаю да, — сказала Асперич.

— То есть, Ты думаешь, что это пойдёт ей на пользу, правильно?

— Надеюсь, что да, — кивнула она.

— Вот только здесь, — заметил я, — это не имеет особого значения. О ней позаботятся ларлы. От неё не останется ничего, что будет смысл бить. Пани даже не станут её преследовать.

Асперич побледнела.

— Что это с тобой? — осведомился я.

— Господин должен вмешаться! — заявила она.

— С какой стати? — спросил я.

— Вы должны! — всхлипнула девушка.

— Печально всё это, — вздохнул я, — особенно, если она была стоящим куском рабского мяса.

— Господин! — возмущённо воскликнула Асперич.

— Она знала закон, — развёл я руками. — Она ему не повиновалась. Она нарушила границу, отмеченную вешками. Она должна заплатить за это подобающую цену.

— Пожалуйста, Господин! — не отставала от меня девушка.

— Только дураку может прийти в голову встать между ларлом и его добычей, — отмахнулся от неё я.

— Но это — варварка, Лаура, — сказала она.

— Я не знаю ни одной варварки, названной Лаурой, — пожал я плечами.

— Это — та, чьим номером лота в Брундизиуме был сто девятнадцать, — объяснила она.

— Что? — не удержался я от крика.

Глава 23

— Где Ты была? — спросила Релия.

— Здесь, неподалёку, Госпожа, — ответила я.

Релию назначили первой девушкой в нашей конуре, и теперь обращаться к ней следовало как к госпоже. Ей не нужно было знать, где я была на самом деле. Я проводила подобное исследование каждое утро, после той памятной ночной грозы.

— К западу от причала, около вешек, есть небольшая рощица туровых деревьев, хорошо увитых тур-пахом, — сказала мне Релия. — Мужчины расчистили большую её часть. Лианы на ветвях со вчерашнего дня уже достаточно подсохли. Набери корзину листьев, больше не надо, и принеси её на нашу кухню.

Нашей была кухня номер пять. Корабельный лагерь, как и тарновый, был разделён на несколько секций, в каждой из которых имелось своё собственное руководство, домики офицеров, бараки, додзе, столовые, кухни, рабские конуры и так далее. Нашей конуре был присвоен номер пять. Некоторые удобства были общими, например, рабские бараки.

— Да, Госпожа, — отозвалась я, боюсь, задрожав.

— Как Ты себя чувствуешь этим утром? — обеспокоенно поинтересовалась Релия.