Контрабандисты Гора - [76]

От меня отмахнулись, как можно отмахнуться только от рабыни.

«Я должна бежать», — решила я.

Мне никогда снова не стать свободной женщиной. И я это знала. Но я и не намеревалась бежать, как могла это сделать свободная женщина. Я собиралась убежать, как могла бы сбежать рабыня, рабыня, которой, как я знала, я была. Я всегда была рабыней, но, по крайней мере, я могла бы быть беглой рабыней!

Девушки в рабском бараке подолгу не задерживались. Одних уводили, на их место приводили других. Я предположила, что контингент следовало время от времени освежать. Значит, рано или поздно, я тоже должна буду снова оказаться снаружи в лагере, где меня, разумеется, приставят к исполнению уже ставших привычными задач. А что, если меня отправят накопать корней или набрать хвороста? В этом случае будет нетрудно проскользнуть между вешками и раствориться в лесу. Главное, сделать это рано утром, когда одни ларлы уже будут заперты, а другие ещё не выпущены. Обычно большинство из них дежурят ночью.

Я смогу убежать!

Как я ненавидела мужчин! И в то же время, я знала, что принадлежала им. Но больше всего я ненавидела одного из них, того, кто вырвал меня из моего родного мира, и бросил здесь, того, кто несёт львиную долю ответственности за ошейник, окружавший мою шею. Он забыл меня, наглое, грубое животное, он даже не узнал меня, когда я стояла перед ним за решёткой демонстрационной клетки в Брундизиуме. Но я-то не его забыла.

Я решила бежать при первой же возможности.

Глава 16

Я прибыл в корабельный лагерь вместе с фургонами, среди полутора тысяч, если не больше, мужчин. Нас сопровождали небольшие отряды пани.

Переход занял больше четырёх дней. Можно было бы и быстрее, но начался дождь и дорогу развезло. Трудное нам выдалось путешествие. Рабыни вообще брели, местами утопая в грязи по колено, привязанные к задкам фургонов.

Позади нас догорал тарновый лагерь. Бараки, сараи и мастерские, хижины и склады, арсеналы и купальни, кухни и столовые, рабские бараки и павильоны, всё было предано огню. В лесу осталась только большая проплешина с почерневшими развалинами, над которыми кружился серый пепел. Но налетят ветры, пройдут дожди, наступит зима с её льдом и снегом, а за ней природу пробудит зелёная весна. И через два или три года настойчивый, терпеливый лес восстановит и спрячет то, что оставили здесь после себя люди.

Признаюсь, я был рад оставить тарновый лагерь, точно так же как и все остальные. Кое-кто, борясь с распутицей, даже затянул песню. Порой колёса фургонов тонули грязи по самые оси, а тарларионы меньшего размера по животы. В таких местах ямы приходилось заваливать брёвнами и досками.

Но рюкзаки не казались тяжестью. Люди шли. Их подгонял вперёд ветер перемен. Немногие из нас были дровосеками. Большинство здесь были наёмниками, некоторые моряками, многие не’ер-до-веллами, другие безземельными мужчинами и беглецами. Больше всего, по моим прикидкам, здесь было ветеранов оккупационных сил, тех, что ещё не так давно размещались в Аре. Их инструментами были меч и копьё, а не топор, тесло, рубанок и пила. Очевидно, наконец-то, пришёл конец, казавшейся бесконечной рутине валки деревьев и перевозки, рубки сучьев и сдирания коры, изнурительного труда в лесу, цели которого нам так никто и не удосужился объяснить. Утром четвёртого дня мы вышли на взлобок, с которого открывался вид на Александру, серебристой лентой протянувшуюся впереди и внизу. Многие мужчины не удержались от удивлённых криков. Я, вместе с сотнями других, поспешил вперёд, предполагая увидеть большой торговый форт, возведённый на берегу, чтобы контролировать торговлю на Александре. Однако, выйдя на край леса, я, как и многие другие, замер как вкопанный, ошеломлённый увиденным. Внизу, в том строении, что казалась маленьким на таком удалении, я опознал остатки длинного, широкого, теперь пустого стапеля, а стоящая у причала конструкция, была ничем иным, как корпусом огромного корабля. Да что там корабля, это был не меньше чем деревянный остров, плавучий город, втиснутый в корпус корабля.

— Это — корабль Терсита! — воскликнул какой-то мужчина.

— Его не может существовать, — заявил другой.

Конечно, мы все отмахивались от слухов и историй гуляющих по тавернам.

— А что же тогда, по-твоему, это? — спросил его первый мужчина, указывая в сторону причала. — Видишь!

— Продолжать движение! — потребовал офицер пани. — Вперёд!

Фургоны тронулись с места и покатились вниз по склону. Заскрипели колодки тормозов, прижатых к ободам колёс. Возницы одерживали повозки, чтобы те не покатились под уклон слишком быстро. Некоторым это удавалось с трудом, и фургоны наваливались на тарларионов. Напуганные животных визжали.

— Осторожнее! — крикнул офицер.

Колонна мужчин также начала спуск по склону, скользкому после не прекращавшегося пару дней дождя.

— Пага! — крикнул кто-то из мужчин.

— Война! — поддержал его другой.

— Рабыни! — воскликнул третий.

Я на какое-то время задержался на гребне.

Корабельный лагерь оказался намного меньше тарнового, но и здесь имелось не меньше сотни различных построек, главным образом располагавшихся на север от стапеля. Немного позже я узнал о существовании небольшого, окружённого частоколом анклава на другом берегу реки. Никто толком не знал о том, что там могло находиться, но все предполагали, что у пани имелись веские отделить это от основного лагеря. Позади и слева от меня стояла Асперич. Она уже научилась тому, как именно рабыня должна следовать за хозяином. Мне было приятно преподавать ей различные аспекты её ошейника. Теперь она более чем хорошо знала, что он был на ней и был заперт.