Контрабандисты Гора - [117]

— Итак, вуло, — наконец, заговорила атаманша, не сводя с меня пристального взгляда, — значит, Ты вздумала убежать?

Затем она протянула руки, взяла мой ошейник и легонько покрутила, из стороны в сторону, словно сочувственно.

— Но, маленькая вуло, — усмехнулась она, — это ведь ошейник, не так ли, и он окружает твою шею. Я не сильно удивлюсь, если узнаю, что он заперт. О да, вот и миленький замочек, как мы видим, этот симпатичный ошейник хорошо закреплён на твоей соблазнительной шейке. Он на тебе. Насколько глупой оказалась наша маленькая вуло. Я, кстати, нисколько не сомневаюсь, что на твоём бедре найдётся и привлекательная отметина.

Женщина приподняла подол моей туники, оголив мне левое бедро.

— Точно, — сказала она, — вот она, симпатичная метка на твоём симпатичной заднице. Тебя превосходно отметили.

Она, презрительно сморщившись, одёрнула мою тунику.

— Итак, смазливая вуло, — поинтересовалась женщина, — и куда же Ты собиралась пойти, что Ты собиралась делать в своей красивой тунике, в своём симпатичном ошейнике, со своей привлекательной отметиной?

Кляп был толстым и большим, полностью заполнившим мой рот. Неприятно, скажу я вам, носить такой кляп. Это непривлекательно, но очень эффективно.

— Глупая, глупая вуло, — покачала она головой.

Я почувствовала, как слезы начали заполнять мои глаза.

— Увести её в лес, — предложила одна из женщин, — и привязать к дереву. Пусть о ней позаботятся животные.

— Уверена, её можно продать, — заметила та, которая меня поймала.

— Кому захочется иметь такую глупую рабыню, — хмыкнули первая.

— Среди мужиков глупцов хватает, — заявила моя похитительница.

— На живот, — бросила атаманша, — лицом в землю, как приличествует мусору, которым Ты являешься.

Я, не мешкая, растянулась на земле под их ногами, со связанными за спиной руками, неспособная ни говорить, ни умолять.

— Оставить её на корм животным, — повторила своё предложение всё та же женщина.

— Мы могли отвести её на побережье и обменять на кувшин ка-ла-на, — заметила другая.

— Животным, — потребовала первая женщина, чей лоб пересекал широкий зелено-коричневый талмит. — Надеюсь, Ты не забыла, почему мы здесь. Мы должны закончить работу и представить отчёт работодателю. Мы уже и так многим рискуем, таская с собой этих двух шлюх в ошейниках.

— Не бери в голову, — отмахнулась от неё атаманша. — Они — трусливые, послушные маленькие животные. Или Ты хочешь всю работу делать своими руками, искать еду, расчищать площадку для лагеря, собирать хворост для костра, готовить, приносить мягкие ветви для наших постелей, стирать талмиты и полировать кожу? Не Ты ли обожаешь заставлять их, чистить твои ноги их языками?

— Одной хватило бы за глаза, — проворчала носительница зелёно-коричневого талмита.

— Может, Ты хочешь сама носить наши вещи? — поинтересовалась атаманша.

— Я — свободная женщина! — заявила та.

— А мы что же, по-твоему, сами должны тащить свои вещи? — осведомилась главная среди них.

— Хорошо, тогда достаточно двух! — пошла на попятный охотница с зелёно-коричневым талмитом.

Кто-то из них болезненно пнул меня в бок.

— Зато с тремя, мы могли бы передвигаться гораздо быстрее, — заметила атаманша.

— Это опасно, — настаивала всё та же женщина. — Привязать её к дереву, оставив животным, будет самым разумным выходом.

— Обрати внимание на её волосы, — предложила их главная.

— Грязные и мокрые, — прокомментировала её оппонентка, — ещё и с мусором и остатками листьев в колтунах.

— Зато, если их вымыть и расчесать, она станет вполне презентабельной, — сказала моя похитительница.

— Ты просто хочешь продать её и выручить за неё несколько монет, — заявила другая охотница.

— Я бы поделила деньги на всех, — ответила ей моя похитительница.

— Вы видели её лицо, — добавила атаманша.

— Точно, она — хороший товар, — поддержала её поймавшая меня охотница. — Гляньте на её плечи, руки, предплечья, аккуратные маленькие запястья, на узость талии, на широкие бёдра, на скромную, но хорошо сложенную задницу, на округлость икр и опрятность лодыжек.

— Мы не в Аре и не в Брундизиуме, — напомнила носительница зелёно-коричневого талмита. — На побережье на неё много не заплатят.

— Они просто грабят нас, — сердито буркнула другая женщина-пантера, до сего момента в основном отмалчивавшаяся.

Атаманша присела рядом со мной, и подняв мою голову за волосы, поинтересовалась:

— Ты ведь знаешь сигналы кляпа, не так ли, вуло?

Я издала тихий, жалобный звук. Сомневаюсь, что его можно было бы услышать дальше, чем в нескольких футах от меня. Один звук означает «Да», два — «Нет». Этому обучают всех рабынь.

— Ты хочешь жить? — спросила она.

Я немедленно тихонько однократно промычала.

— Хочешь, чтобы тебя добавили к верёвке? — спросила атаманша.

Я снова однократно жалобно проскулила.

— Просишь ли Ты, — уточнила глава женщин-пантер, — как никчёмная рабыня, чтобы тебя добавили к верёвке?

На этот раз я проскулила с ещё большим пылом и отчаянием, чем в первый раз.

— Привяжите её к верёвке, — велела атаманша, поднимаясь на ноги.

Та из женщин, которая меня поймала, взяла верёвку, связывавшую шеи двух других рабынь, и обернув её вокруг моей шеи, завязала на узел.