Конан и Ледяной медведь - [3]

Воины поспешно отскочили в сторону, не касаясь их и следя, чтобы клочья тумана не дотронулись до их одежд. Радостно вскричал шаман, не прекращая свои песнопения, он потряс над замершей в испуге девушкой связкой амулетов, а затем поспешил прочь, дав знак своим спутникам следовать за ним. И воины спешно покинули долину, исчезнув за пеленой снегопада в узком ущелье, из которого некоторое время назад и появились. Тишина осторожно опустилась в долину с ближайших вершин, нарушаемая лишь слабыми стонами мужчины да тихим поскуливанием испуганной женщины. Несколько мгновений ничего не происходило. Все та же тишина да зеленоватый дымок, парящий над скальной плитой. И ничего. Странно!

Конан решил больше не ждать и спуститься вниз, узнать, что же здесь такое происходит. Шаман и воины убрались, но их действия и поспешный уход настораживали. Тем не менее, не выпуская из рук меч, Конан начал осторожно спускаться вниз, утопая в снегу по пояс. Но когда он едва преодолел половину пути, высокие горы вздрогнули от дикого рева — словно гигантский дракон огласил окрестности своим мощным криком. Юноша замер, вглядываясь в дальний конец долины, но ничего не увидел — лишь снег да камень. Вдруг безумно закричала девушка, остервенело забившись в путах, в ее громком крике слышались животные страх и боль. Конан взглянул на нее, не понимая, что же так могло ее напугать. Он по-прежнему ничего не видел, но продолжал вглядываться сквозь снег, и тут волосы на его голове встали дыбом. Он различил, как огромная белая фигура скользнула по сугробам и пересекла кольцо колон, метнувшись к беспомощной девушке. Сердце Конана похолодело, но воля не дала возобладать страху.

Гигантский белый медведь направился к обреченной пленнице, предвкушая обильную трапезу. Откуда он появился, Конан не успел заметить, белую фигуру на фоне заснеженной долины было не просто разглядеть. Но понял, что мгновения промедления могут стоить девушке жизни. Кем бы они ни были — эти пленники — их ждала страшная участь, а такой смерти Конан не разделял. Он верил, что каждый волен отстаивать свою жизнь с оружием в руках, смело встречая врага, стоя на ногах, а не дергаясь в стягивающих конечности оковах. Недолго думая, Конан рванул вниз по склону, зацепился ногой за камень и едва не кубарем слетел в долину, упав в сугроб, из которого торчал острый обломок скалы, о который он едва не расшиб себе голову. Выбравшись из сугроба, стряхивая с лица налипший снег, поминая всех богов своей родины, он понял, что не успел. Громкий протяжный крик девушки вдруг резко оборвался, послышался страшный хрип, а затем все стихло. Зверь настиг свою жертву. Сквозь проломы в стенах Конан разглядел, как медведь, пачкаясь в остывающей крови, разрывает тело девушки, раскидывая окрест куски мяса и костей. Тут же раздался полный боли и муки стон человека. Конан почти забыл, что пленников было двое. Понимая, что девушке уже ничем не помочь, он бросился к мужчине, обреченно повисшему в цепях. Он уже не кричал, а словно в забытьи что-то шептал и выл. Видимо, нахлынувшая душевная боль терзала его гораздо сильнее телесной. Конан подскочил к нему, занося меч.

— Держись, — выдохнул он в глаза удивленно взглянувшего на него незнакомца. Стальной клинок разрезал холодный воздух и с силой обрушился на цепь. Она не выдержала такого натиска и лопнула.

Следующим ударом киммериец перерубил вторую. Мужчина рухнул головой в снег, не удержавшись на ногах. И Конан еще успел услышать его тихий шепот: «Берегись!», как огромная белая туша, взметая лапами снег, возникла перед ним. Гигантский медведь, сверкая голубыми глазами, оскалив страшную пасть, полную острых зубов, испачканную в крови, словно демон черной бездны атаковал человека. Конан инстинктивно метнулся в сторону, уходя с линии атаки, и жуткая смерть пронеслась мимо. Зверь обернулся, медленно обходя врага по дуге, грозно ревя. Конан не спускал с него глаз, следя за каждым его движением, крепко сжимая в руках меч, поминая Крома и его суровых братьев, и медленно отступал к каменной колонне. Странным был этот зверь, хозяин заснеженных седых вершин.

Белоснежная шкура, настолько однотонная, что издалека медведя невозможно заметить на фоне окружающих снегов, белые зубы и белые когти, словно выточенные из мутного хрусталя, лишь пылающие жаждой крови синие глаза хоть как-то разбавляют это однообразие цветов. Вот зверь, громко взревев, вновь бросился в бой. Словно снежный ураган он мчался к Конану. Киммериец был готов к схватке, он внимательно следил за движениями медведя и в нужный момент вновь ускользнул в сторону, уходя от удара сильной лапы, но не совсем успешно. Острые когти впились в плащ из шкур волков и сдернули его, разорвав словно гнилую тряпку. И ледяное дыхание мрака коснулось горячей плоти человека. С ужасом Конан обернулся назад, разглядев, как застрявшая в когтях зверя шкура превращается в лед и опадает на землю белоснежными осколками и кристалликами. И только сейчас он обратил внимание на то, что зверь совсем не дышал — облака пара, как было бы у любого живого существа на морозе, не вырывались из его страшной пасти. Демон, нечисть, тварь из лабиринтов ледяных бездн. Вот кем был этот удивительный и смертельно опасный зверь. Это был сгусток льда, принявший облик лесного царя — подвижный, сильный, способный одним прикосновением превратить плоть в лед, уничтожив саму жизнь. Конан встречался уже в своей жизни с чудовищами в Асгарде и Гиперборее, но этот зверь был опаснее их всех в сотни раз. Он был создан нести гибель, быструю и неотвратимую, и смерть была его жизнью. Медведь вновь ринулся на человека. И началась безумная пляска смерти. Юноша всеми силами избегал атак колдовского зверя, спасая свою жизнь, а бешеный зверь, громко ревя, все бросался и бросался на него, не ведая усталости. И как не искал выхода юноша из этой ситуации, исход был один. Рано или поздно оживший лед победит горячую плоть, силы покинут тело человека, его реакция замедлится и страшное существо убьет его. «Что же делать? Кром, что же делать?» — билось в мозгу Конана. Но древний бог молчал. Конан не собирался сдаваться, но умирать так нелепо в когтях демона, который уничтожит его плоть, не очень радостная перспектива.