Колебания - [28]
Между тем надпись иная, крупно напечатанная на белом листе, который Ксения держала в руке, была не что иное, как «План курсовой работы».
Однако более на том листе ничего и не было. В столбик спускались к низу страницы ещё маленькие цифры и длинные горизонтальные линии — но пространство вокруг них оставалось пустым.
День неминуемо, неумолимо приближался.
Не было ни на листе, ни в голове ещё ни одного слова, которое можно в три часа следующего дня было бы произнести спокойно и уверенно. Только сомнения, смутные догадки, предположения, вопросы.
Ещё была любовь. И Ксения открыла книгу посередине и стала читать, надеясь, что жуткое видение рассеется, побледнеет в свете её любви, — видение небольшой аудитории на девятом этаже, удобного черного кресла и в нем — расслабленно сидящего Холмикова, спокойно и мягко улыбающегося в тот миг, когда взгляд его переносится с одного какого-нибудь студента на неё — на Ксению, спрашивая, интересуясь, требуя, как бы учтиво приглашая её заговорить. Рассказать о плане той курсовой работы, которую в течение всего оставшегося года она будет писать.
Нет, видение не могло рассеяться. Никакая любовь не стирала его, а страх только усиливался. Всё было впервые — и работа с научным руководителем, и составление плана, и отбор материала, и странным казалось то, как оборвавшееся давным-давно детство шевельнется вдруг где-то в душе в самый неожиданный момент, — испугается того, чего взрослые не боятся, заплачет над трудной статьей, смутится двусмысленного вопроса. Ксения не знала и не задумывалась, чувствуют ли все её однокурсники так же, или только она одна. Приближалась середина второго её учебного года в Университете, и именно теперь закладывался фундамент для будущего, в каком-то смысле это было началом конца, очень важным началом. С первой курсовой работы и до последнего весеннего семестра на четвертом курсе, когда в спешке дописывается диплом, пролетит секунда. Всё это было важно, бесконечно важно и взаимосвязано, и необходимо было правильно, точно начать.
Но противоречивые, сложные, спутанные мысли не давали даже четкой формулировки для темы, и впервые Ксения усомнилась в верности собственной теории. Теория эта была простой и прежде казалась непреложной истиной — заниматься следует тем, что по-настоящему любишь, и особенно — если учишься на филфаке. Для того он дает ведь и все возможности. Дипломы защищались по комиксам и текстам песен группы Pink Floyd, по русским народным сказкам и фармацевтической лексике английского языка. Но вдруг Ксюша почувствовала — её любовь никуда не умещается, и не способствует вдумчивому анализу, а только мешает ему, — а он, в свою очередь, если всё-таки удается, будто бы портит эту любовь, уменьшает её. И Ксюша стала вдруг понимать тех, чьи исследования и истинные увлечения находились бесконечно далеко друг от друга. И всё это — в ночь, которая требовала уже не рефлексии, не поисков истины, а только точной работы, сосредоточенной, вдумчивой планировки того, что обдумывать следовало в прошедшие месяцы осени.
И Ксения вновь открыла книгу, чувствуя, как тупое отчаяние заполняет её душу.
Слезы подступили близко-близко и сдержались с трудом. Что-то теплое разливалось внутри, как будто отчаяние соединилось всё с той же острой, странной любовью. При этом далеком, смутном чувстве, что любовь — странная, а, соответственно, подсказывал чуткий внутренний голос, и она сама — Ксния — странная, Ксюша одну слезинку всё-таки не сдержала, только сама не понимала, отчего плачет. Ей казалось — нет плана работы, и нечего будет сказать, и Холмиков не одобрит это, и хаос воцарится повсюду, ведь и последний весенний семестр четвертого курса много ближе, чем она думает, а необходимого начала всё ещё нет, и зимняя сессия приближается, — и едва ли она понимала, что та слезинка скатилась по щеке по причине совершенно другой. Странная, странная — вот, что это была за причина, неясное чувство, не понятое до конца, оно замаскировалось под сотню других неприятных чувств и предчувствий. Но в самой своей сути оно было таким. Странная — вся её бесконечная любовь к военной лирике. Странное — желание писать именно о ней. Странная — эта книга, лежащая на постели и открытая Ксенией за всю жизнь уже бесчисленное количество раз. Странная — вся она. Неправильная, лишняя даже и на филфаке, где каждый странен по-своему. Странно и стыдно любить то, что любишь, странная и стыдная вся твоя душа, всё то, что составляет тебя настоящую.
В сборник вошли две повести и рассказы. Приключения, детективы, фантастика, сказки — всё это стало для автора не просто жанрами литературы. У него такая судьба, такая жизнь, в которой трудно отделить правду от выдумки. Детство, проведённое в военных городках, «чемоданная жизнь» с её постоянными переездами с тёплой Украины на Чукотку, в Сибирь и снова армия, студенчество с летними экспедициями в тайгу, хождения по монастырям и удовольствие от занятия единоборствами, аспирантура и журналистика — сформировали его характер и стали источниками для его произведений.
Книга «Ловля ветра, или Поиск большой любви» состоит из рассказов и коротких эссе. Все они о современниках, людях, которые встречаются нам каждый день — соседях, сослуживцах, попутчиках. Объединяет их то, что автор назвала «поиском большой любви» — это огромное желание быть счастливыми, любимыми, напоенными светом и радостью, как в ранней юности. Одних эти поиски уводят с пути истинного, а других к крепкой вере во Христа, приводят в храм. Но и здесь все непросто, ведь это только начало пути, но очевидно, что именно эта тернистая дорога как раз и ведет к искомой каждым большой любви. О трудностях на этом пути, о том, что мешает обрести радость — верный залог правильного развития христианина, его возрастания в вере — эта книга.
На улицах Каракаса, в Венесуэле, царит все больший хаос. На площадях «самого опасного города мира» гремят протесты, слезоточивый газ распыляют у правительственных зданий, а цены на товары первой необходимости безбожно растут. Некогда успешный по местным меркам сотрудник издательства Аделаида Фалькон теряет в этой анархии близких, а ее квартиру занимают мародеры, маскирующиеся под революционеров. Аделаида знает, что и ее жизнь в опасности. «В Каракасе наступит ночь» – леденящее душу напоминание о том, как быстро мир, который мы знаем, может рухнуть.
Действие повести происходит в период 2-й гражданской войны в Китае 1927-1936 гг. и нашествия японцев.
Молодой, но уже широко известный у себя на родине и за рубежом писатель, биолог по образованию, ставит в своих произведениях проблемы взаимоотношений человека с окружающим его миром природы и людей, рассказывает о судьбах научной интеллигенции в Нидерландах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.