Когда мы молоды - [65]

— Сколько просите? — осведомился он насколько мог равнодушно.

— Пятьсот целковых, — ответил плохо выбритый, не поворачивая головы.

Пятьсот! Ну ясно, за такую красоту! Сумма намного превосходила его возможности. Он хотел уж повернуться и уйти, но ткань в мелкую клеточку притягивала его как магнит, и он сказал, подражая рыночным завсегдатаям:

— А по-деловому?

— Сколько даешь? — заинтересованно отозвался сухощавый.

— Две сотни, — заявил он, не раздумывая. Именно столько было приготовлено в правом кармане его рабочих штанов.

— Четыреста, — бросил плохо выбритый.

Ага, поддаются, подумал он, не такие уж они упорные. А вслух добавил:

— Четыре сотни тоже много. Сам погляди, брюки-то ведь не новые.

— Как — не новые? — удивился сухощавый. — Или ты смотришь, что этикетки нету? Чудак, они ж по заказу сработаны, у лучшего портного сшиты.

— Да что ты с ним разговариваешь, — равнодушно заметил плохо выбритый. — Сразу видно, что не настоящий покупатель, зашел время провести, развлечься.

— Нет, мне правда брюки нужны, только цена больно уж высока.

— Вот видишь! — вступился сухощавый. — Товарищу действительно нужны хорошие брюки.

— Четыреста, — неумолимо проронил плохо выбритый.

Чтоб разом покончить с муками страстного, но неосуществимого желания, он решительно отвернулся и хотел идти прочь, куда глаза глядят, но сухощавый, казалось, принял его сторону:

— Погоди, — начал он, — сколько даешь, окончательно?

— Двести рублей.

— Триста! — буркнул плохо выбритый. Ага, уже и он уступает!

— Нет, две сотни, ни копейки больше.

Он бросил прощальный влюбленный взгляд на заветные брюки, на свою неосуществившуюся мечту — она ему не по карману.

— А сколько у тебя всего-то денег? — участливо спросил сухощавый.

— Две сотни… с собой взял.

Неожиданно прорвавшаяся доброта засияла на лице маленького подручного продавца.

— Эх, где наша не пропадала! Бери за две сотни!

— А, хрен с тобой, — согласился и главный торговец. — Бери уж. Только для тебя.

Наспех пересчитав деньги, он заплатил и с бережно сложенными брюками под мышкой помчался домой. «Есть еще добрые люди на свете, — думал он, — попадаются. Сочувствуют другим, даже себе в убыль, когда надо выручить человека».

Мать осмотрела покупку с некоторой опаской:

— Сынок, а они не лицованные?

Вечером он вышел в соседний двор, где шли танцы под баян. Правда, и в новых брюках он еще не осмеливался пригласить какую-нибудь девчонку, но, стоя у стенки, уже не чувствовал обычной скованности, без стеснения поглядывал налево-направо и покуривал толстую папиросу «Беломор». Потом прогулялся немного с приятелем, а когда стало смеркаться, направился домой кратчайшим путем. И тут, прыгая через канаву, он услышал подозрительный треск — звук рвущейся ткани. Пощупал рукой — и обнаружил дыру. Он ускорил шаг, но светло-серое сокровище в мелкую клеточку разрушалось все быстрее и вскоре болталось на нем мятыми лохмотьями. На счастье, уже стемнело, и он незаметно пробрался к дому. Когда он стаскивал с себя свои замечательные брюки, они на глазах распались на множество лоскутков.

Не раз вспоминал он потом это происшествие, и каждый раз с новым чувством. Обида и горькое разочарование постепенно сменялись снисходительным удивлением собственной наивности, а позже пришло даже нечто вроде восхищения актерскими способностями обоих мошенников и мастерством неизвестного мошенника-портного; надо же, сумел, пусть всего на несколько часов, придать истлевшим лохмотьям видимость стоящей вещи.

Вот, стало быть, опять припомнилась ему та история. Что сталось с жуликами? Наверняка получили свое, недолго радовались. А его потеря?.. Пережил. Она его кое-чему научила. А теперь он — уважаемый человек, награжден орденами, случается, и на другие заводы приглашают, когда требуется выточить особо сложную деталь…

Размышляя таким образом, он между тем уже приступил к осуществлению только что родившегося плана, смысл которого укладывался в распространенную формулу: не мы, так наши дети. Ему по-прежнему везло: он сразу нашел свободную телефонную будку, в ней — чудо из чудес — оказался исправный аппарат, как по заказу в кармане отыскалась двухкопеечная монета, и номер ответил сразу же, и соседка была в хорошем настроении, — не пожелав слушать никаких его объяснений и извинений, сразу позвала жену.

Нет, с ним ничего не случилось, просто наткнулся в магазине «Одежда» на превосходный костюм, парню как раз по размеру, думал с ходу купить, но без примерки все же рискованно, как он там, дома ли? Вот и отлично, пусть сейчас же подойдет, такой редкий случай, материал прекрасный и совсем по дешевке. Хорошо, он подождет у входа в магазин.

Как быстро нынче вырастают дети! Совсем ведь недавно он думал про себя: ага, скоро уж мои вещи будут мальчишке годиться — немаловажное удобство в семейном быту. Ан нет, не успели оглянуться, перерос его сынок, никто даже не заметил, когда же они были одинакового роста, обогнал отца, как азартный гонщик, и вот тебе, пожалуйста, уже на несколько сантиметров выше…

Он увидел их еще издалека. Рослый, стройный парень, длинноногий, грудь широкая, белобрысый чуб, розовые щеки, весьма даже привлекательная внешность, но в поведении пока еще тих и скромен, робок даже: в голову не приходит, что хорош собой. Рядом деловито семенит мать, с годами она становится все круглее, дороднее. Пошла-таки с ним, не может положиться на мужиков, сама решила поглядеть покупку, утвердить или отклонить новый костюм — это тебе не безделица.