Книга странствий - [33]

Эльджигедей, который направил послов, христианин, и уже многие годы, а роду он не царского. Однако могуществен и влиятелен, а ныне находится на восточных границах Персидского царства. Байджу — язычник, у него в советниках сарацины, вот потому-то он и плохо принял ваших послов. Но он не настолько могуществен. Сейчас он находится под началом Эльджигедея. Что же до султана Мосула[82], то говорят, что он сын христианки и всем сердцем любит христиан, праздники их соблюдает и ни в чем не подчиняется вере Магомета. Считается, что при случае он охотно стал бы христианином. О себе послы сказали, что они родом из некоего города, расположенного от Мосула, некогда называвшегося Ниневией, на расстоянии двух дней, и что они восприняли христианство от своих предков. Также они сказали, что имя верховного понтифика весьма знаменито сейчас среди татар и что в намерениях их повелителя Эльджигедея этим летом напасть на халифа Багдада и отомстить за зло, причиненное хорезмийцами Господу Иисусу Христу.

25 января посланцы поручили у короля соизволение, а 27 января покинули Никосию. Их сопровождали братья-проповедники: Андрей, Иоанн и Вильгельм, которых король отправил к этому самому царю татар с дарами, а именно: распятием из дерева животворящего креста и шатром из багряницы, богато украшенного каймой с изображением того, что совершил ради нас Господь Иисус Христос, а также другими вещами, которые могли способствовать тому, чтобы увлечь и убедить вышеупомянутого царя служить Господу. А я направил этому самому царю Хану, а также его матери, и Эльджигедею, и их прелатам послание, в котором оповестил их о том, что Святая Римская церковь с радостью узнала об их обращении и охотно примет их как своих сиятельных сыновей, коли они будут исповедовать истинную веру и признают ее матерью всех церквей, и ее предстоятеля — викарием Иисуса Христа, и по справедливости этому предстоятелю должны повиноваться все, кто считает себя христианами. Вот к чему я призвал этих прелатов в своем послании: дабы все они обратились своими мыслями к Нему, и да не начнутся среди них никакие схизмы, и да пребудут они в истинной вере, какой она была утверждена первыми всеобщими соборами и одобрена Апостольским престолом. <…>

Да хранит Бог здравие Вашего Святейшества и да продлит Ваши лета. Написано на Кипре, на четвертой неделе после Воскресения Господня.

Сгоревшая рукопись

О Папе Григории Десятом, который отправился в Лион для проведения собора. В 1273 году от Рождества Христова, на первые индикты, 27 сентября, а именно на праздник святых Косьмы и Дамиана, господин Папа Григорий Десятый прибыл в Реджио вместе со своими кардиналами и остановился в монастыре святого Проспера, а на следующий день отправился в Парму. Он спешил отправиться в Лион для проведения собора. Этот Григорий был человеком очень верующим, любил нищих, был щедр, ко всем благосклонен, весьма милосерден и кроток. <…> На третьем году своего понтификата ради пользы Святой земли, которую он намеревался посетить лично, он торжественно созвал собор, который открылся в первый день мая. На этом торжестве присутствовали послы греков и татар; греки, торжественно пропев на собope Символ веры, пообещали возврат к единству Церкви, в чьем Символе веры исповедуется, что Святой Дух исходит от Отца и Сына. Татарские же послы, приняв крещение во время собора, возвратились назад. Число прелатов, присутствовавших на соборе, — пятьдесят епископов, шестьдесят аббатов и других прелатов около тысячи. Этот собор постановил много хорошего, а именно: о помощи Святой земле, об избрании верховного понтифика и о положении Вселенской Церкви.

Салимбене Пармский.

Хроника л. 414b. 1273 г.

Во время пожара 1904 г. в Национальной Туринской библиотеке среди прочих манускриптов погиб кодекс XIII века, а именно — времен начала царствования Филиппа Красивого (1285–1314), содержавший рукопись «Битвы Антихриста» Гуона де Мери[83]. Лишь через пятьдесят лет после этого исследователям удалось установить, что в описании кодекса, составленном библиографом А. Шелером в 1867 г., указывается интереснейшая деталь — под 48-й главой компилятивного сочинения об Антихристе значился текст, озаглавленный «Деяния татар»[84].

Оригинал сочинения, написанного на старофранцузском языке, был создан монахом доминиканского ордена братом Давидом из Эшби специально для Второго Лионского собора в 1274 г. Сам брат Давид знал о татарах не понаслышке. Со времени взятия Алеппо монголами он провел среди их войска одиннадцать лет, выполняя особую миссию по освобождению христианских пленников, возложенную на него папским легатом и будущим иерусалимским патриархом (с 1272 по 1277 г.) Томазо Аньи де Лентино. Таким образом, английский монах оказался в центре событий уже в первые дни установления официальных контактов между ханами Хулагу и Абагой, с одной стороны, и папским престолом — с другой. Путешествуя вместе со ставкой иль-хана, этот доминиканец стал свидетелем многочисленных сражений монгольской армии, а также осад городов и крепостей, многие из которых когда-то принадлежали христианам. Документы также упоминают о брате Давиде как о докладчике и переводчике, прибывшем в составе посольства иль-хана Абаги и выступавшем во время заседания Второго Лионского собора 6 июля 1274 г., посвященного вопросам взаимодействия с татарами в деле освобождения Святой земли. Хронист Матвей из Вестминстера сообщает об этом посольстве следующее: «А также прибыли после греков шестнадцать татар, или моалов, с посланием от своего царя, содержащим пышные словеса о моальской мощи. Оное было оглашено на соборе. Но они прибыли туда не по вопросам веры, но чтобы заключить союз с христианами». В хронике эрфордского монастыря Горы святого Петра также подробно излагаются обстоятельства прибытия татарских послов: «Полномочные татарские послы в сверкающих одеждах из золотых тканей присутствовали на соборе с целью заключить союз между Церковью и самими татарами; и один из них — принц, царский сын — был крещен прямо на месте, причем Папа лично воспринял его от святой купели. Кроме того, татары, представив послание своего императора, написанное арабскими письменами, обещали Папе и самой Церкви присоединиться к экспедиции против султана Вавилонии и сарацин вместе с двадцатью тысячами воинов, а затем, во время нового похода, и вместе со всей татарской армией». Обращает на себя внимание одежда татарских послов. Видимо, этот наряд был одной из составляющих придворного ритуала, воспринятого монголами из Китая. Так, по словам брата Бенедикта Поляка, присутствовавшего на коронации хана Гуйюка, монахов-миноритов одели в балдакино, прежде чем представить императору. Францисканский хронист брат Салимбене Пармский сообщает, ссылаясь на устный рассказ папского нунция Иоанна де Плано Карпини, у которого Бенедикт служил переводчиком, что послов обязательно одевали в пурпур.