Китовый ус - [83]

— Не можешь ходить по-человечески, ходи хоть так, — говорит Шанин. — Но ты молодец — сам нашел выход и выбрался. Это по-мужски…

После этой похвалы он опять принимается за высмеивание писка при спуске, жена отбивается слабо, добродушно:

— Теперь ты мне проходу не дашь, засмеешь.

— Андрей, стой, — говорит Шанин, сын снова идет впереди. — Посмотрите, здесь был пограничный конфликт.

Из леса, неподалеку от последнего погранзнака, шел размашистый, глубокий след нашего Лиса. Со стороны поля по лыжне шел след другого зверя, поменьше. Старый Лис встретил захватчика на дальних подступах к своим владениям — в двух метрах от лыжни была схватка, короткая и решительная, потому что от этого места пришелец уходил тоже махом, оставляя резкие следы на плотном снегу лыжни. Старый Лис немного пробежался за недругом, затем резко свернул в густой ельник, должно быть в засаду.

В воскресенье они снова идут по этому маршруту, скольжение прекрасное, день еще лучше, на Трассе Мужества жена визжит и падает, Андрей умудряется дважды вспахать носом снег. Конечно, думает Шанин, можно было повести их по другой лыжне, но пусть им лучше запомнится эта.

— А птиц не слышно, — говорит жена, когда они подходят к пологому спуску на озеро.

Он рассказывает, как видел клеста-еловика — он расклевывал шишки над лыжней, прямо-таки портил ее. Шанин остановился тогда под елью, а клест, не обращая на него никакого внимания, был занят своим делом. Еще можно увидеть в лесу стайки снегирей, они прилетают и во двор дома отдыха — там есть кусты сирени, на них остались семена, рябины в лесу, наверно, уже мало.

Потом Шанин бросает острием вниз перед собой лыжную палку в снег, бросает несколько раз, пока не находит нужный угол и, показывая на трехпалый след, спрашивает Андрея:

— Знаешь, у кого такой след? («Конечно, откуда ему это знать!») У фазана.

И рассказывает, как во время службы на Дальнем Востоке приехал он на дальний пост с подарками ко Дню Советской Армии и жил там по соседству с пограничниками фазан-воришка. Они оставили дверь сарая открытой, он и забрался в него, нашел мешок с крупой… Его застали на месте преступления, фазан вылетел из сарая, чуть не сбив с ног дежурного кашевара. Потом стали его подкармливать, и он не улетал от поста, жил в огромных двухметровых сугробах.

Шанин пошел утром по следу; фазан долго ходил вокруг поста, затем почти на бесснежном месте, где чернела земля, развороченная вездеходом, он куда-то исчез. Улетел, наверное… Остановился он перед черными пятнами и вдруг заметил, что снизу на него смотрит хитрый черный глаз! Фазан-то у него под ногами, черное с белыми пятнышками оперение слилось с землей! Лежит и греется. От неожиданности он оторопел, до него можно было дотронуться рукой, и тут фазан сорвался с места, поднялся в воздух и, как снаряд, влетел в сугроб, исчез в его глубине…

Вечером Шанин провожает гостей на автобус. К ним подходит один ветеран завода, фронтовик, у которого от взрыва лопнули барабанные перепонки, теперь вместо них серебряные пластинки. Он спрашивает у Андрея громко и строго-престрого:

— Это ты вчера в кино у своей мамы спрашивал: «А у этого дяди лысина чешется?» — Тут Андрей жмется к отцу, а ветеран продолжает: — Моя жена мне об этом сказала! Ишь ты… Молодец, ты задал прямо-таки философский вопрос! Поэтому отвечаю: чешется, и еще как!

Автобус уезжает, и Шанин идет в свою комнату работать.

В оставшиеся дни старается перед обедом обязательно пройти маршрут и однажды видит — совсем недавно шел по лыжне Старый Лис, минут десять — пятнадцать назад. Убыстряет шаг, вглядывается в даль — нет, не видно. А след идет и идет по лыжне. Вот уж надо поворачивать ему направо, но Лис свернул налево — пошел через поле в лес. «Было бы странно, если бы он повернул к дому отдыха, — думает он. — Не по пути нам…» И становится ему грустно, не потому, что Андрей обязательно спросит: «Папа, а ты видел Старого Лиса?» — а потому, что, может, вообще никогда его не увидит — живую лисицу он не видел лет двадцать, как и куницу, как и барсука, как и енота, а жил далеко не всегда в городе. Журавлиный ключ в прошлом году на родине видел — это тоже, говорят, редкость из редкостей, только в стихах их много… Грустно еще и потому, что с Лисом они вроде бы знакомы, а вот поди ж ты, встретиться не довелось. Он-то, хитрюга, наверняка его видел, а Шанин его — нет. Может, в будущем году встретимся? Слишком уж он вертится на виду, хотя здесь, правда, заказник, но будут ли на новой лыжне знакомые следы, знакомые меты?

Возвращается в коттедж, выходит из душа — навстречу соседи, Валентин Макаров с женой, только что с прогулки, с лыжами.

— А мы лису видели, — сообщают они Шанину.

— Когда?

— Минут сорок назад. Выскочила из лесу и через лыжню, через поле!

Он им, удачливым, рассказывает, где они могли его видеть. Соседи подтверждают: да, именно там.

— Я шел за ним по следу, он повернул налево, а мне нужно было направо, это Лис, — он не сказал, что это Старый Лис.

— Красивый, большой, шуба не рыжая, а темно-бурая, — уточнил Валентин Макаров.

И последний день в «Борках» морозный, солнечный и тихий. Шанин идет прощаться с лыжней, со Старым Лисом и вдруг напротив летнего пионерского лагеря видит чудо. Солнце светит со стороны лагеря, тени от осинника пересекают дорогу, ложатся голубыми полосами на слегка выпуклое заснеженное поле. Снег не блестит, а сверкает, именно сверкает — крупными бриллиантами. Все поле в бриллиантах. Их множество, он их видит метров за двести — у поля сферическая поверхность. Идет потихоньку, одни гаснут, другие вспыхивают. Нет, я еще не видел такого зрелища, думает он, такой сказочной красоты, и как было бы хорошо, если бы и Андрей увидел, и его дети, и дети его детей видели…