Киевские митрополиты между Русью и Ордой (вторая половина XIII в.) - [30]
Не менее суровой считается судьба еще одного претендента на киевскую кафедру, угровского епископа Иоасафа, хоть и не именовавшего себя митрополитом, но попытавшегося усвоить себе его права и за это изгнанного из города князем Даниилом[343]. Насколько серьезными и обоснованными были намерения этого архиерея, и, в конце концов, признавались ли его канонические претензии иными иерархами, — ничего не известно. Эти годы ознаменованы ослаблением княжеской власти в Галицкой земле. Измотанный татарскими вторжениями и преследованием местный князь Даниил Романович искал спасения в Венгрии, а после вторжения в нее монголов, в Польше. Согласно мнению Антона Владимировича Карташева, по возвращении в Галицию, 1241 г., Даниил Романович резко пресек действия самозванца[344]. Однако летописные источники относят этот эпизод к более раннему времени. Вероятно, любой самопровозглашенный митрополит, мог найти поддержку у партии недовольных бояр и, по всей видимости, у местных епископов. В 1241 году Даниил Романович силой принудил подчиниться своей воле епископии и мятежные земли[345]. Не исключено, что произошедшее в Угровске являлось лишь частным эпизодом и могло объясняться не только амбициозными действиями южнорусского епископата, что едва ли можно поставить под сомнение, но и насущной необходимостью хоть как-то преодолеть возникшее на Руси церковное «безвластие».
Большинство исследователей высказывается за то, что именно в эти годы, 1242–1243 гг.[346], Даниил и выдвинул на митрополичью должность Кирилла. Однако признание европейцами прав за митрополитом Петром Акеровичем, позволяет предположить, что выдвижение Кирилла должно было последовать не ранее открытия Лионского собора, т. е. не ранее 1245 г. При этом стоит отметить объективное замечание А.П. Толочко, допустившего, что титул архиепископа в отношении Петра мог быть поздней вставкой, что вполне обычно для церковных источников[347]. Данное обстоятельство позволяет отдалить дату наречения Кирилла (митрополитом) от указанного 1243 года. Следовательно, промежуток наречения определяется в период между 1246 и 1250 гг., т. е. после смерти Михаила Черниговского. Произошедшие перемены предоставили Даниилу Романовичу возможность выдвинуть собственного кандидата на киевскую первосвятительскую кафедру.
Личность и происхождение нового предстоятеля русской церкви Кирилла, и по сей день вызывают споры. Большинство исследователей высказываются за то, что до своего возвышения Кирилл был печатником князя Даниила. Учитывая высокий статус хранителя княжеской печати, который допускал возможность ее занятия лицами духовного звания[348], данная версия видится вполне убедительной. Однако при этом не исключались и иные версии. А.В. Карташев и Е.Е. Голубинский полагали, что прежде своего призвания Кирилл был игуменом[349], а А.А. Толочко вообще отверг все вышеизложенные мнения[350]. При этом полномочия данного митрополита до сих пор являются предметом научной дискуссии. Большинство исследователей полагают, что Кирилл в период с 1243 по 1250 г. носил титул «нареченного» митрополита, т. е. не мог пользоваться полным спектром административно-канонических прав за исключением тех канонических литургических полномочий, которые находились в ведении епископата и митрополита[351]. Не исключено, что Кирилл был рукоположен в митрополиты еще на Руси. Но какими бы каноническими правами он ни обладал, его положение с точки зрения византийского церковного права без одобрения патриарха оставалось «шатким». Пока же, до поездки в Никею, власть Кирилла требовала существенной поддержки со стороны княжеской власти и скорейшего одобрения со стороны патриарха.
Между тем, патриархат пребывал «в изгнании» в Никее, его права вызывали недоверие даже в среде греческого духовенства, а сама киевская митрополия находилась под неусыпным взором ордынских баскаков. Единственный безопасный путь в Никею пролегал через Венгрию. Король поддержал намерения Даниила и Кирилла, предоставив ставленнику безопасный проход в Никею[352]. Поездка, длившаяся 3–4 месяца, успешно увенчалась успехом в 1250 году. Примечательно, что, извещая о намерении отбыть в Никею и о предпринятых приготовлениях, летописание ничего не сообщает о возвращении первосвятителя или о достигнутых успехах[353]. Ничего не известно и об обстоятельствах пребывания святителя Кирилла при патриаршей кафедре.
Между тем вступление иерарха на свою кафедру в церковно-политическом и религиозном сознании средневекового общества считалось знаковым событием. Для того, чтобы не заметить данный факт должны были присутствовать серьезные основания. Вероятно, отмеченное противоречие объяснялось намерением летописца представить предшествующее никейскому постановлению святительство Кирилла как канонически безупречное.
Так или иначе, по прибытии на Русь митрополит Кирилл столкнулся с необходимостью решать накопившиеся за последние годы противоречия и проблемы не только в церковной, но и во внутрикняжеской среде. В итоге первыми дипломатическими шагами святителя стали усилия по сближению Романовичей с Ярославичами
