Киевские митрополиты между Русью и Ордой (вторая половина XIII в.) - [31]
Таким образом, к 1250 году на Руси была восстановлена утраченная в 1240 году система высшего церковного управления. Тем не менее на протяжении этих десяти лет предпринимались усилия по восстановлению института киевских митрополитов. В кругу епископата присутствовало понимание необходимости существования института митрополитов. К тому же полноценная дипломатическая жизнь без первосвятителя в христианском мире не мыслилась. Результатом затянувшегося кризиса могло стать вполне допустимое самовыдвижение одного из южнорусских епископов, вероятно, принявшего на себя обязанности главы русской церкви. Данное обстоятельство становиться еще более реальным, учитывая оппозиционную и самовольную позицию галицких епископов и галицкой знати. Во-вторых, воссоздание митрополии связывалось с внешнеполитическими амбициями Михаила Всеволодовича Черниговского. Обе попытки казались безрезультатными, поскольку возникли в первом случае на волне антикняжеской оппозиции (самовыдвижение Иосафа), а во втором (Петра Акеровича) — опирались на антимонгольские настроения. На описанном фоне появление кандидатуры Кирилла, как бы не интерпретировалось его происхождение, имело более веские основания. Оно было направлено на восстановление целостности церковного управления. На данном этапе практически все кандидаты на митрополию уклонялись от сотрудничества с монголами. Позиция Кирилла также оказалась сдержанной. Не вступая в союз с монголами, он уклонялся и от их осуждения. Выбранная Кириллом позиция способствовала признанию за ним его первосвятительского статуса. Все перечисленное обеспечило лояльное отношение монголов к русскому первоиерарху и привело к укреплению канонического и политического положения Кирилла в церковной и в княжеско-боярской среде. В условиях сложных межкняжеских конфликтов и русско-монгольского противостояния действия нового митрополита привели к изменению статуса киевской первосвятительской кафедры в политической жизни Руси и в дальнейшем способствовали сближению киевских первоиерархов с ордынскими властями.
2.2. Становление дипломатических отношений между Ордой и митрополией
Возвращение митрополита Кирилла на Русь в 1250 году ознаменовало восстановление института киевских митрополитов. Однако произошедшее ошибочно рассматривать в качество автоматического восстановление прежних церковных порядков. В предыдущие десятилетия власть митрополита и епископов всецело зависела от воли княжеской власти и отношений архиереев с городскими элитами. Теперь же на Руси возникли совершенно иные реалии. В политической и социальной плоскости появилась более могущественная сила, представленная монгольской империей, а затем Золотой Ордой. Преемственность великокняжеской власти, прежде основного источника и гаранта стабильности митрополичьего управления, уже контролировалась не столько древними внутрикняжескими отношениями, сколько интересами монголов, умевших сочетать свои амбиции и правовые традиции со сложными лествичными нормами рода Рюрика. Именно монгольская власть контролировала великокняжеский стол. Со сложившимся положением дел необходимо было считаться. Если первоначально отношение церкви к монголам было обусловлено тем, что в людях степи видели завоевателей, то теперь ситуация изменилась. Монголы были признаны в качестве реальной политической власти. При этом, похоже, сами монголы, как показал, пример Черниговского епископа[355], были готовы идти на сотрудничество с церковью.
Вероятно произошедшая легитимизация власти Кирилла в 1250 г. патриархом не смогла полностью снять напряжение вокруг проблемы отношений киевского первосвятителя с конкурирующими княжескими ветвями. Положение Кирилла оставалось сложным, он все еще был зависим от Даниила. По возвращении на Русь выяснилось, что политический центр силы сместился в сторону Ярославичей. В результате, перед новым русским первоиерархом стояла более чем сложная задача: не допустить церковно-политического раскола, подобного времени Климента Смолятича и приспособиться к новым политическим реалиям, сохранив добрые отношения с Даниилом, утратившим свое старейшинство. Новая церковная политика должна была удовлетворять интересам церкви, найти поддержку у соперников Галицкого князя и при этом не вызвать гнева монголов. В связи с этим представляет интерес, во-первых, понять каким образом каноническая и политическая деятельность киевского митрополита обусловливалась княжеским и ордынским влиянием, и, во-вторых, выяснить, как митрополит определял цели своей деятельности и свое место в сложной социальной и политической иерархии исследуемого времени.
Прежде, до монгольского нашествия, митрополиты редко выезжали за пределы кафедрального города[356]. Обычно епископы сами наведывались к своему первосвятителю. Однако в 40-е — 50-е гг. XIII в. ситуация изменилась. 10 лет безвластия приучили епископов к автономному существованию и при решении внутренних вопросов они, похоже, научились обходиться без митрополита, воспринимая сложившуюся ситуацию как своего рода норму. Доказательством этого служат обстоятельства первого путешествия нового митрополита. Судя по всему, поездки первосвятителя были призваны восстановить церковно-политическое влияние киевской кафедры на местах. При этом проблемы церковного управления во многом отражали трудности межкняжеских отношений тех лет.
