Киевские митрополиты между Русью и Ордой (вторая половина XIII в.) - [25]
Обличительный тон посланий в адрес латинян позволяет заключить, что современники этих текстов не вполне ясно осознавали канонические реалии и догматические нормы латинской Европы. Более того, они не всегда понимали те различия, которые существовали между Германией и Римом по церковным вопросам. Примером этого могут служить антилатинские обличения Феодосия-грека, в которых смешано национальное и религиозное, «мелочное» и важное, реальность и домыслы[289].
Привлекает внимание то обстоятельство, что в окружении великих князей, до митрополита Иоанна III, а особенно до Никифора, продолжительное время местные русские первосвятители пользовались меньшей честью перед латинским духовенством. Примером этого может служить сцена трогательного прощания еп. Бруно с князем Владимиром Святославичем[290]. Ничего подобного в отношении русских архиереев не известно. Все это хорошо объясняет то, почему митрополит Иоанн II, неожиданно почтенный вниманием римского понтифика, так искренне откликнулся на послание папы, отправив ему письмо в самых уважительных тонах и выражениях[291].
Проведенное исследование позволяет заключить, что киевские митрополиты пытались принимать активное участие в Русско-Европейских отношениях. Однако их действия и усилия не имели большого успеха. Послание митрополита Иоанна II к папе — едва ли не единственный пример вовлеченности русских первосвятителей в европейские церковно-политические процессы. Более традиционным способом митрополичьего влияния выступали послания, обращенные к князьям или пастырям, способным повлиять на княжескую волю. Тем не менее, этот не слишком богатый и далеко не всегда успешный опыт участия греческих митрополитов в европейской политике русских князей, несомненно, способствовал поддержанию их авторитета если и не в светской, то в церковной среде.
К моменту монгольского нашествия (концу 30-х годов XIII в.), церковь подошла вполне сформировавшимся институтом, хорошо интегрированным в систему социально-политических отношений Древней Руси. К указанному времени высшая церковная иерархия в лице митрополита, епископата и игуменов важнейших древнерусских монастырей приобрела значительный опыт участия во внешне- и внутриполитических конфликтах различного рода. Это участие выражалось как в форме мирного посредничества, так и в разнообразных специфических усилиях, характерных для религиозных структур: интердиктах, посланиях, увещеваниях, соборных решениях. Все перечисленное либо предупреждало конфликт, либо, в случае обострения противоречий, способствовало снятию излишней напряженности в возникавших противостояниях. Успех подобных миссий во многом объяснялся высоким рангом епископата и осознанием духовного авторитета пастырства и архипастырства всеми сторонами того или иного противостояния. Нередко благоприятный исход дела зависел и от личных достоинств самого епископа, как это было в случае епископа Нифонта или митрополита Никифора. В значительной мере авторитет святителя обеспечивался греческим происхождением архиерея, возвышавшим «переговорщика» над договаривающимися сторонами.
Необходимо признать, что, начиная с конца XI века, во главе церковного управления появляется целый ряд очень ярких личностей, среди которых особо выделялись митрополит Иоанн II или уже упоминавшийся митрополит Никифор. Неудивительно, что, обладая богатым политическим опытом, епископат умело распоряжался находившимся в его распоряжении набором инструментов воздействия на конфликтующих. Правда, следуя византийской традиции, такое влияние чаще всего осуществлялось через оказание морального давления на представителей правящей династии и господствующих элит. В основе таких механизмов лежали усилия по навязыванию стереотипических представления о дозволенном и табуированном в сфере брака, быта, наследования власти.
В итоге упоминавшаяся система канонических норм, интердиктов, посланий и личных увещеваний в немалой мере способствовала поддержанию на Руси более мирных отношений, чем это могло бы быть. Более того, сложившиеся к середине XIII века инструменты церковного управления уже не только существовали в восточнославянском обществе, но и оказались вполне эффективными и достаточно гибкими для осуществления эффективного церковного влияния на городские элиты и на членов семьи правящей династии.
Глава 2.
Становление церковно-ордынских отношений
2.1. Киевская митрополия в 1237–1251 гг.: от разрушения к воссозданию
Монгольское нашествие стало временем безусловного перелома прежнего устройства, как для самой Руси, так и ее церковной организации. Историографические представления о положении церкви монгольского периода постоянно претерпевают различные трансформации. Но не может быть подвергнут сомнению тот факт, что в 1237–1241 гг., в период особо острого противостояния Руси и Монгольской империи, вполне верно названный Е.И. Сусенковым русско-монгольской войной[292], священная иерархия разделила трагические судьбы русских городов и своего народа. Летописание XIII–XV вв. донесло до потомков т. н. Повесть о нашествии Батыя[293]
Аксумское царство занимает почетное место в истории Африки. Оно является четвертым по времени, после Напаты, Мероэ и древнейшего Эфиопского царства, государством Тропической Африки. Еще в V–IV вв. до н. э. в Северной Эфиопии существовало государственное объединение, подчинившее себе сабейские колонии. Возможно, оно не было единственным. Кроме того, колонии сабейских мукаррибов и греко-египетских Птолемеев представляли собой гнезда иностранной государственности; они исчезли задолго до появления во II в. н. э. Аксумского царства.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
В книге исследуется ранняя история африканских цивилизаций и их место в истории человечества, прослеживаются культурно-исторические связи таких африканских цивилизаций, как египетская, карфагенская, киренская, мероитская, эфиопская и др., между собой, а также их взаимодействие — в рамках изучаемого периода (до эпохи эллинизма) — с мировой системой цивилизаций.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.