Киевские митрополиты между Русью и Ордой (вторая половина XIII в.) - [20]
Еще один пример того, как митрополит мог влиять через постриг и рукоположение на политическую и церковную жизнь — события 1183 г. В то лето в Киеве умер архимандрит Печерского монастыря Поликарп. Необходимо отметить, что отношения Печерской обители с митрополитом в предыдущие годы переживали не лучший период. После 1171 г. монастырь волей Андрея Боголюбского вновь приобрел княжескую ставропигию и удостоился статуса архимандритии. Перемены стали ответом на злоупотребления со стороны митрополита и греческого духовенства[216]. Вопрос о восстановлении митрополичьей власти над обителью стоял крайне остро. Возобновление первосвятительского влияния на монастырь было достигнуто руками престарелого туровского епископа Лаврентия, постриженика Печерского монастыря и недавнего затворника[217]. Отличаясь на закате своей жизни неумеренным послушанием, этот старец, единственными добродетелями которого были пост, молитва и затвор[218], принял епископский сан и взошел на туровскую кафедру, смиренно сместив с нее находившуюся в какой-то духовной оппозиции к Киеву Кирилла Туровского, яркую и даровитую личность[219]. Последний был не менее искренним подвижником, но в отличие от Лаврентия обладал образованием, пастырской ревностью и снисходительностью. Таким образом, киевским светским и духовным властям удалось пресечь возрастающую самостоятельность туровской земли. Теперь, в 1183 г., участвуя в постриге «попа Василия»[220], Лаврентий способствовал духовному подчинению Василия митрополиту через постриг, монашеское восприемство и возведение в сан архимандрита. Примечательно, что хиротессия Василия в архимандриты на этот раз совершалась не по воле князя, а по благословению митрополита, а участие Лаврентия снимало вопрос о законности возведения на архимандритию Василия, поскольку один из участников службы был постриженник знаменитой обители. Результаты такого духовного сыновства нового архимандрита по отношению к митрополиту не заставили себя ждать. Последующие десятилетия однозначно характеризуются как время духовного упадка монастыря и снижение его влияния на политическую и церковную жизнь Руси[221].
Во-вторых, учреждение в какой-либо земле кафедры и присутствие в городе епископа придавало княжеству больший вес. Поэтому отказ в своевременном рукоположении также может рассматриваться как способ церковно-политического давления на строптивого князя. В этом отношении заслуживает внимание возникновение во второй половине XI в. еще двух митрополий помимо Киевской: Черниговской и Переяславской. Уже фактом своего появления, существования и исчезновения они позволяют заключить, что их учреждение было способом церковно-политического влияния на ситуацию на Руси.
Митрополичьи послания к князьям и духовенству были одним из инструментов оказания влияния на действия князя. Насколько эти послания были эффективны, существуют различные мнения. Так, сообщение 996 г. о приходе к князю Владимиру епископов[222], которых согласно Никоновской летописи, якобы послал митрополит[223], сообщает, что данный епископами совет был отвергнут, а между крестителем Руси и церковными иерархами пролегла трещина княжеского раздражения. В XI–XII вв. обращения митрополитов к князю или лицам, способным повлиять на представителей правящей династии, приобрели более изысканный характер. Практически во всех случаях эти обращения были связаны с интересами Византии, не желавшей сближения киевских властей с Западной Европой. Например, в 70-е годы XI в., в условиях тесных политических (военных, дипломатических и брачных) сношений Ярославичей с Западной Европой митрополит Георгий предпринял попытки создания полемического сочинения, «Стязание с латиною»[224]. Митрополит Иоанн II пошел дальше и писал о нежелательности княжеских браков c еретиками[225]. Но наиболее изысканно действовал митр. Никифор[226]. По мнению петербургского церковного историка, о. Константина (К.А. Костромина), результат такого влияния привел к переориентации внутри- и внешнеполитического курса Киева в сторону Византии[227].
Таким образом, можно заключить, что киевские митрополиты домонгольского периода истории русской церкви обладали широким спектром возможностей влияния на религиозно-политическую ситуацию в древнерусском государстве. Это влияние осуществлялось посредством различных канонических действий: миссионерства и поездок, миротворчества, церковных судов и интердиктов, рукоположений или отказов от них, постриги, послания и поучения. Дискуссионным может считаться вопрос эффективности предпринимавшихся шагов. Однако в совокупности все они способствовали все большему вовлечению митрополитов во внутриполитическую жизнь Руси.
