Киевские митрополиты между Русью и Ордой (вторая половина XIII в.) - [12]
Древнерусские повести и слова также цитировались по недавно вышедшему академическому изданию «Памятники общественной мысли Древней Руси» под редакцией И.Н. Данилевского[118]. В отличие от публикаций Пушкинского дома ИРЛИ РАН под редакцией Д.С. Лихачева[119], на этот момент еще не утратившего своего значения, перевод осуществленный И.Н. Данилевским, обладает несомненно большей точностью, исправляет ошибки, допущенные в публикациях Пушкинского дома, и сопровождено более широким и вместе с тем более глубоким текстологическим комментарием.
Как уже было отмечено, корпус нарративных источников не может быть полным без учета западноевропейских, южнославянских и византийских текстов. Это связано не только с тем, что южные и западные соседи Руси в полной мере испытали на себе мощь монгольских орд, но и потому что, имея широкие связи с древнерусскими землями, они сохранили бесценные воспоминания о событиях военно-политической и религиозной жизни, о которых древнерусские летописи по каким-то причинам предпочитали умалчивать. Не менее интересны и сохраненные в рассматриваемой группе источников оценки событий XIII в, разворачивавшихся на евразийском пространстве в целом и на Руси в частности. Для европейцев Русь была еще частью Европы, ее далекой границей, отделяющей Европу от неведомых народов и исходивших от них угроз. К тому же при всей своей тенденциозности взгляд европейцев и византийцев не был «замутнен» интересами, присутствовавшими в церковной и княжеско-боярской среде русских земель. В какой-то мере взгляд европейцев — это взгляд со стороны.
Наиболее значимыми для данного исследования видятся западно- и восточноевропейские источники, а также южнославянская Хорватская хроника[120]. При этом польские, венгерские и западноевропейские хроники в контексте предпринятого исследования обладают наибольшей информативностью. Эта группа текстов включает «Великую хронику» о Польше, Руси и их соседях XII–XIII вв.[121], Анналы Бертонского монастыря (конец XIII в.)[122], «Великая хроника» Матфея Парижского[123], «Горестную песнь о разорении Венгерского королевства татарами»[124], хронику нотариуса Риккардо из Сан Джермано[125], «Второе продолжение» (аналов Мелька) Клостернойбурга[126]. Значительным памятником истории и литературы являются заметки, оставленные папским легатом и невольным путешественником в земли монголов Джованни дель Плано Карпини[127].
Как ни странно, но именно зарубежные источники позволяют воссоздать внутрицерковную ситуацию на Руси и выявить присутствовавшие в кругу древнерусских церковно-политических элит настроения в отношении перспектив отношений с Европой и монголами. Например, в своем своеобразном отчете для папской канцелярии Плано Карпини отразил не только личные, не лишенные эмоциональности, впечатления относительно территорий, по которым он путешествовал или о которых был наслышан от местных жителей, но и о страхах галицких князей и епископата относительно их будущего.
Не меньшей научной ценностью обладают византийские источники. Для предпринятого исследования важнейшие из них — «Алексиада»[128], и «Хронография» Михаила Пселла[129]. Их свидетельства не только проливают свет на внутрирусские отношения и взаимосвязи Руси и монголов, но и позволяют посмотреть на развивающиеся просторах Восточной Европы XIII в. события из вне, на основе иных культурных ценностей и стереотипов. В исследовании были использованы академические переводы этих источников, выполненные под руководством М.В. Бибикова[130]. Несомненно, весьма интересными, но заслуживающими более тщательного изучения, являются византийские хроники из комплекса «Chronica Breviora», раскрывающие отдельные аспекты времени золотоордынского господства на подвластных территориях, и татарском влиянии в целом, часть которых переведены Александром Николовым и представлены в его исследовании[131].
Ранние известия о «татарах» в исследовании были представлены краткими выдержками из восточноевропейских хроник, собранных в антологии ранних латинских сведений о монголо-татарах, под авторством Романа Хаутала при редакторской правке сотрудников центра исследований Золотой Орды и татарских ханств им. М.А. Усманова Института истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан[132]. Помимо указанных источников к работе над исследованием привлекались переводы Великой Хроники Матфея Парижского и Анналы Бертонского монастыря, осуществленные В.И. Матузовой[133]. Проделанная в конце XX в. исследовательницей работа, будучи выверенной и стилистически точной, и сегодня признается образцовой[134]. Труд Джованни дель Плано Карпини цитировался по широко употребляемому переводу А.И. Малеина, не утратившему своего значения и по прошествии более чем ста лет, но все чаще, особенно в последнее время, вызывающего критику и яркую дискуссию.
Реконструкция прошлого и оценка исследуемых событий не будет полной без принятия во внимание содержания ряда посланий и писем, авторство которых принадлежит древнерусским церковным иерархам, а также представителям восточно-европейских и грузинских элит.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
Работа посвящена одной из актуальных тем для отечественной исторической науки — Второй пандемии чумы («Черной смерти») на территории Золотой Орды и прилегающих регионов, в ней представлены достижения зарубежных и отечественных исследователей по данной тематике. В работе последовательно освещаются наиболее крупные эпидемии конца XIII — первой половины XV вв. На основе арабо-мусульманских, персидских, латинских, русских, литовских и византийских источников показываются узловые моменты татарской и русской истории.
В книге исследуется ранняя история африканских цивилизаций и их место в истории человечества, прослеживаются культурно-исторические связи таких африканских цивилизаций, как египетская, карфагенская, киренская, мероитская, эфиопская и др., между собой, а также их взаимодействие — в рамках изучаемого периода (до эпохи эллинизма) — с мировой системой цивилизаций.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.