«Казыклы» значит Колосажатель - [3]

На портрете двое — мужчина и женщина. Мужчина — не изменяя себе, в черном облачении, с княжеским убором на голове и кафтане с меховой опушкой. Женщина — прекрасная, как роза, в белом праздничном облачении. Ее платье расшито серебром, ее лицо светлое и нежное, а улыбка, кажется, проникает в самое сердце. Они стоят рядом, касаясь друг друга. Она на голову ниже, руками оплела его локоть, а он — гордый и величественный, ладонью накрыл ее ладони.

Этот гобелен плели два года назад три лучших в своем деле мастера. Не изменив и малейшей детали, уловив даже выражение глаз, передали все счастье новобрачных, на века скрепив их союз.

Илону Сивальди, «Светлую», называли самой прекрасной из княгинь за всю историю династии Басарабов. Своей красотой она изумляла, кротостью пленяла, а сердечностью восхищала.

Княжество было обречено на процветание, никак иначе. После заключения этого союза даже самые циничные и грубые подданные признали, что у князя есть шанс — Илона воскресит его душу.

Однако жизнь оказалась куда более прозаичной и жестокой, чем предсказывали люди. Свет госпожи был ярок, силен, благодатен… но даже ему оказалось не под силу побороть тьму. Хотела того или нет, но проклятье Влада стало и ее проклятьем. Вечным.

Придерживая кувшин за холодную ручку, Господарь, аккуратно поднимаясь по ступеням, выгоняет из взгляда всю темноту. Размышления о гобелене, о комнате, до которой никому не добраться, о судьбе, делают свое дело, смягчая его. Когда смолкнувшее сердце, как ему кажется, начинает биться, он верит самому себе. Позволяет войти.

Длинная кровать с балдахином и белыми, как снег, простынями. Их края немного свисают вниз, подрагивая от легкого рассветного ветерка, пробирающегося сквозь окошко. Покрывала расправлены и лежат достаточно ровно, не спадут. Они прикрывают ее тело, переплетаясь с грубой материей сероватой камизы. Их длины хватает, чтобы спрятать и босые ноги — Илона совсем маленькая.

Стоит Дракуле переступить порог башенной спальни, он слышит тихий, но веселый смех. Искренний, ободряющий, вдохновленный. И по тонкому перезвону колокольчиков, по теплой радости, окутавшей комнату, без труда узнает, кому этот звук принадлежит.

Даже из тысячи.

Полулежа на своих подушках, чуть опираясь локтем о простыни, Илона со слабой улыбкой наблюдает за голубями.

Их здесь двое, оба белые — голубь и голубка. Их клетка выполнена из дерева, но прутья тонкие-тонкие, а потому не скрывают обзора. Перескакивая через донышко, голуби забавляются друг с другом, не считая свое заточение тюрьмой. Перешептываются о чем-то… любят…

В груди у Влада теплеет, а шумящие в ушах крики и стоны пленников затихают. Он отодвигает темную завесу у входа, неслышным шорохом привлекая внимание жены. Кувшин оставляет на столике рядом, спрятав за вазой. Она боится этих кувшинов.

— Господарь Валахии… — ласково шепчет княгиня, и на ее щеках выступает капелька розового румянца, — ты вернулся…

Девушка оставляет голубей в покое, медленно и осторожно поворачиваясь на другой бок. Простыни немного приминаются, подушка сползает, но ее ни в коей мере это не тревожит.

Любящий взгляд голубых глаз и крошечная улыбка, на которую способна, делают свое дело.

Князь больше не думает. Он уже на коленях, перед ее постелью, сжав пальцами одеяло. Целует протянутую в свою сторону ладонь — едва касается губами. Кожа белая, холодная, слишком натянута — костяшки выпирают, а тяжелое обручальное кольцо болтается на пальце.

— Я всегда к тебе возвращусь, — обещает Влад, ощутив знакомый сладкий трепет внутри от ее запаха и близости. Маленькая, хрупкая, беззащитная и любимая. До того любимая, что можно было бы снова продать душу Сатане, не усомнившись в своем выборе. Или же сохранить свою человеческую сущность в теле, где давным-давно царствует Лукавый.

Не будь Илоны, он бы стал олицетворением тех легенд, что слагают местные. Превратился бы в истинного вампира.

— Я знаю, — девушка не сомневается ни секунды. С трудом, но приподняв свободную, правую, ладонь гладит мужа по щеке. Черная щетина колет нежные пальцы, от холода кожи они даже не дергаются. Она замерзла.

Сил, которые дает кровь, хватает ровно на одни сутки. Близится рассвет, ночь прежнего дня заканчивается, ее тело слабеет. Когда однажды не удалось отыскать и нескольких кувшинов с кровью, не могла даже повернуть голову. Все, что в ней есть, включая душу, безжалостно забирает себе Монстр. И пользуется тем, что она его любит…

— Ты был на охоте? — спрашивает Илона, своим внимательным, хоть и малость мутным взглядом уловив капельку крови на мужской руке. Попала, когда он обхватил намокшую кольчугу мальчишки… уже высохло, въелось под кожу.

— Ночные охоты самые удачные, — кивает Влад, сжав ладонь в кулак и отодвинув от жены, — никто не успевает спрятаться…

Девушка верит этому вранью. Смотрит в глаза и не сомневается, потому что лжи от него не ждет в принципе. Принимает любой ответ и не жалеет, что делает это. Охота, значит охота. Ее мир сейчас сконцентрирован на одном, вокруг единственного надвигающегося события. Все, что просит — чтобы в нужную ночь Влад оказался рядом. Она очень боится в тот момент остаться одна…