Кайзеры - [65]

Если же взять карту, отображающую положение противников в 1648 году, то окажется, что к концу войны на территории империи существовало всего 200 военных опорных пунктов, расположенных вне собственных территорий воюющих сторон. Существование таких гарнизонов определяло военную, а следовательно, и политическую силу. Из всех этих опорных пунктов, приобретенных силой или на «договорной» основе, 42 % принадлежали Швеции, 28 % Франции, 13,5 % Гессен-Касселю и лишь 14,5 % Баварии и императору (Oschmann). К моменту подписания Вестфальских мирных соглашений более четырех пятых всех ресурсов ведения войны находились в руках противников императора. Военная мощь императора была исчерпана. Согласно Пражскому миру вооружение субъектов империи было запрещено. Было предусмотрено создание единых имперских вооруженных сил (армады), куда армии курфюршеств Баварского и Саксонского входили на правах отдельных войсковых соединений. Финансирование этой армии осуществлялось субъектами империи обычным порядком из римских месяцев. Тринадцать лет спустя уже ни один из крупных субъектов империи не желал поддерживать императора в этой войне, на действенную помощь извне также рассчитывать не приходилось. Шведы к этому моменту уже пробно закрепились в Северо-Западной и Средней Германии, а также в Силезии. В октябре 1648 года они осадили Старый и Новый город Праги и расположились в Богемии на зимних квартирах. В битве под Цусмарсхаузеном 17 мая 1648 были разгромлены последние части императорско-баварской армии, еще пригодные для ведения маневренной войны. Так называемая армада, расквартированная в имперском округе Нижний Рейн-Вестфалия, уже на протяжении нескольких лет не в состоянии была тронуться с места без поступления ресурсов извне, по на это в обозримом будущем рассчитывать не приходилось. В то же время Швеция, Франция и Гессен-Кассель располагали мобилизуемым военным потенциалом на всей территории империи, а также в значительных областях, принадлежавших императору, — в землях короны св. Вацлава.

Император оказался в очень неутешительном положении, хотя Пражский мир давал ему надежду за счет нового военного порядка рассчитывать на мобилизацию всех ресурсов империи для изгнания с ее территории иностранных армий и заключение мира на приемлемых условиях, включая сюда и быстрое урегулирование проблемы Гессен-Касселя (при условии, что к тому времени эта проблема еще продолжала бы существовать). Все вышло совсем по-иному, но из 1635-го и даже из 1637 года подобный исход должен был представляться крайне маловероятным. Почему на практике случилось именно то, что казалось наименее вероятным, — вопрос сложный, и, чтобы на него ответить, потребовался бы глубокий анализ, для которого здесь места явно недостаточно. Поэтому мы остановимся лишь на двух моментах, которые представляются нам наиболее важными.

Во-первых, следует остановиться на вопросе о том, как способность или неспособность императорских полководцев повлияла на исход войны. Этот аргумент — бездарность полководцев, в том числе и ее медицинский аспект, — из хроник XVII века перекочевал даже в новейшую историческую литературу в качестве основного объяснения поражения императора. Абстрактно его можно сформулировать примерно так: плохие и вечно пьяные генералы проигрывали сражение и в конце концов проиграли войну. Это, казалось бы, подтверждается тем, что император за период с 1639-го по 1648 год был вынужден десять раз назначать нового главнокомандующего для своих войск, причем лишь дважды причиной нового назначения была смерть предыдущего командующего.

Однако при ближайшем рассмотрении этот кадровый аргумент оказывается не столь весомым. Естественно, ни один разумный человек не возьмется отрицать, что личность и военное искусство полководца имеют очень большое значение на оперативно-тактическом уровне. Шведские генералы школы Густава Адольфа, в конечном счете выигравшие войну, хорошо знали свое ремесло и делали его на совесть, хотя и у них были свои «проблемы с неумеренным употреблением алкоголя». Именно в последнее десятилетие войны их молниеносные операции приносили блестящие успехи, но разве хотя бы один из этих успехов может быть назван чем-то большим, чем «ординарной победой»? Чего, собственно, добился генеральный стратег Леннарт Торстсисон (1603–1651), пробившись в 1645 году по левому берегу Дуная до самой Вены и на протяжении нескольких месяцев угрожая городу? Он не смог переправиться через реку, не смог захватить город, а значит, и не достиг своей оперативной цели: «схватить императора за самое сердце» (Broucek, 1981, 6). Вторжение шведов в Нижнюю Австрию в 1645–1646 году само по себе не решило исход войны. То же самое можно сказать и обо всех других сражениях Тридцати летней войны, за исключением битвы у Белой Горы в 1620 году, да и она решила судьбу чешского восстания, по не войны в Пфальце: в период с 1618 но 1648 год военного события, равного Каннам, не произошло. Дело в том, что при военной организации того времени оборона являлась очень сильным стратегическим средством, поскольку при обороне, скорее всего, не так быстро истощался военный потенциал и не требовалось изыскивать дефицитные мобилизуемые ресурсы и резервы. Поэтому не произошло внезапного и тотального военного коллапса.