К вопросу о центрах происхождения языка - [2]

По всей видимости, порядок слов в языке является отражением ранней стадии развития каждого языка, а еще точнее является следствием структуры мышления, а значит структуры мозга. Структуры когнитивного анализа окружающей обстановки у человека более древние (в физиологическом смысле) нежели структуры отвечающие за его членораздельную речь.

Имеется практически неопровержимая точка зрения на появление до языка жеста, как средства обмена информацией, мимики в качестве сигнала общения у первобытных людей. То есть до "языка слов" создание "языка жестов". Такие рудименты древней системы общения, можно наблюдать у всех народов, например, у болгар, сохранивших следы своего далекого, азиатского, тюркского происхождения в распространенном

покачивании головой из стороны в сторону, как утверждения (знак - "да"). Тогда как в национальной среде, окружающей Болгарию, у всех европейцев, этот сигнал имеет совершенно противоположный смысл - "нет". Уже одно это могло навести на мысль о неевропейском, неславянском происхождении целого народа.

Итак, самое общее, что обнаружено во всех языках мира, это слова и правила грамматики, в основе которых находится общность человеческой психики, или, еще точнее, общие для всего человечества когнитивные структуры мозга.

Люди интуитивно воспринимают разнообразие языковых систем, выраженное в шести тысячах языков. Если способность к речи может быть выражена в геноме человека, то происхождение языков должно быть неразрывно связано с происхождением человека. Связь языка и самой жизни предвидели двое ученых девятнадцатого века. Одним из них был Альфред Бине, другим - Чарльз Сандерс Пирс. (8)

Рассматривая язык, как логическое развитие мысли, Стивен Пинкер утверждал, что "многие кажущиеся произвольными аспекты речи (такие, как различение предметов и веществ) на самом деле не являются таковыми: они побочные продукты нашего развитого ментального механизма" (9) . Пинкер полагал, что в "дочеловеческой" эволюции языка основным посредником между образом, звуком и словом находились структуры зрительной коры, а "праязык" был жестовым и воспринимался зрительно.

Хомский языковую способность человека определил, как часть когнитивных (познавательных) способностей, составной частью человеческого интеллекта. Он же сделал основополагающий вывод о лингвистике, как части психологии, что дало дальнейшее развитие новому направлению - психолингвистике.

Способность к речи, по мнению многих специалистов, должна быть выражена в геноме человека, иначе трудно было бы объяснить легкость, с которой ребенок любой национальности овладевает родным языком.

Что касается такой "родоспецифической языковой способности" по Хомскому, или "врожденной компоненты", (10) (термин из работы - Katz J.J. , Philosophie der Sprache, 1971), то этот алгоритм обработки мозгом информации, если существует, то, по-видимому, является встроенным механизмом памяти. Этот механизм не может быть объяснен в рамках теории структурной лингвистики без уже упоминаемых "языковых универсалий", то есть общих для всех языков структурных признаков, в основе которых только и могут лежать генетические особенности человека, заложенные природой (или Богом) уже в глубокой древности.

Развивающийся в длительном периоде эволюции мозг (память) гоминидов, постепенно накапливал свои "технологические" инструменты, новые алгоритмы обработки для все увеличивающихся потоков информации человеком, исследующим окружающий мир, Человек, его мозг, его память вырабатывали все большее число решений для задач выживания и приспособления к меняющимся условиям проживания. Мозг увеличивался в объеме и структурно видоизменялся, передавая из поколения в поколение необходимые для успешного существования признаки.

Растянутый длительно по времени на несколько десятков, а то и сотен тысячелетий, процесс адаптации, сформировавший современного человека, состоял и в прямом приспособлении гоминидов к тем или иным изменениям климата, и в их приспособлении к самому "процессу изменений", то есть к факту изменчивости климата как такового. Гоминиды или их мозг, в процессе этой адаптации приобретали дополнительные когнитивные возможности, что позволило им приспособиться к различным физико-географическим параметрам меняющейся среды, например, в условиях наступления ледникового периода.

"Вершиной этого процесса было - появление современного человека с его "использованием сложных символических кодов и абстракций, а проще -- растущих когнитивных способностей и языка, сначала -- только для адаптации к меняющейся окружающей среде, а потом -- и для решения всё более сложных творческих задач" (11).

Выводов из этих рассуждений может быть несколько, но один лежит на поверхности: язык, его становление и развитие, неразрывно связаны с местом происхождением, а потом и проживания человека, а значит, вопрос о центрах происхождения языка приобретает свой собственный смысл. Различение всего множества языков по нескольким "параметрам" на две группы (классификация Бэйкера), - "по английской" и "по японской" модели,- позволяет сделать главный, первичный вывод о наличии, по крайней мере, двух центров зарождения языков - "азиатского центра" и "африканского центра".