Излучина Ганга - [88]

— Даже в том случае я предпочел бы уступить ее вам, — заявил Гьян, — за ту сумму, которую вы сочли бы возможным назначить.

Текчанд вопросительно посмотрел на него.

— Быть может, вы хотите от меня еще чего-нибудь, мистер Талвар?

Минута настала, и Гьян встретил ее в полной готовности.

— Да, сэр, я хочу получить работу, — ответил он почти с облегчением.

— Какого рода работу?

— Я не откажусь от любой. Могу быть клерком, надсмотрщиком на одной из ваших строек. Все, что угодно. Я готов стать даже грузчиком. Я привык к тяжелому труду.

Впервые на лице Текчанда появилось недоверчивое, подозрительное выражение. Кто перед ним — не один ли из тех отчаянных, что занимаются террором? Почему он во что бы то ни стало хочет работать на строительстве — кем угодно, даже грузчиком?

— Вы еще о чем-нибудь хотите попросить?

— Да… чтобы работа была где-нибудь подальше отсюда. И…

— А, понимаю!

Наступило молчание. Чувствуя себя уверенно и спокойно, Гьян ожидал следующего вопроса.

— По-видимому… Мне кажется, вы пытаетесь скрыться от чего-то?

— Я пытаюсь реабилитировать себя.

— Это связано с тем, как к вам попала скульптура?

— Нет, нет, сэр!

— А вы не могли бы рассказать, как все-таки она к вам попала?

— Надеюсь, вы не думаете, что я украл ее? — спросил Гьян негодующим тоном.

— Нет, конечно. Я предварительно удостоверился, что скульптура не украдена, во всяком случае, из музея, храма или частной коллекции. Директор музея не слышал ни о какой подобной краже. А между тем им всегда сообщают о похищении редких экспонатов. Но не скрою, мне кажется, это окружено какой-то тайной.

— А нужно ли приподнимать завесу, сэр?

— Ну, во-первых, собирателю всегда важно знать подробности о своих экспонатах. На всех вещах, которые вы здесь видите, внизу наклеена специальная карточка — указано, кем выполнена скульптура, где обнаружена, кому принадлежала и так далее. Очень существенно идентифицировать каждый экспонат коллекции, обозначить название, адрес, историю. Словом, как и с людьми — каждый из нас носит имя, имеет удостоверение личности, у каждого есть биография. Иначе человек — никто!

— Я расскажу вам все, что знаю о статуе, — согласился Гьян. — Впрочем, я знаю не так много. Ее нашел мой дед, перекапывая поле. Вмятина на плече — след его кирки.

— Да, да, меня как раз интриговала эта вмятина. Вы, наверно, слышали, что основной профессией Кумараппа было изготовление тонкой и легкой бронзы, которую нельзя пробить копьем. Скажите, а где находится это поле?

— Это место называется Пиплода, район Сонаварди.

— Где-то на севере, если не ошибаюсь?

— Да, у самых Гималаев.

— Это по меньшей мере в двух тысячах миль от того места, где жила семья Кумараппа. Видите, как индуизм объединил Индию! И между прочим, задолго до того, как ее объединили англичане. В каком году?

— Простите, я не понял вопроса.

— Я спрашиваю: в каком году ваш дед натолкнулся на Шиву?

— Примерно в девятисотых годах.

— Что еще вы могли бы рассказать?

— Да, в сущности, это все. С тех пор статуя стояла у нас в доме — в молельне.

— Ей поклонялись ваши родные?

— Да.

— Но вы-то сами, кажется, неверующий?

— Да.

— И это все, что вы можете или, во всяком случае, намерены мне сообщить?

— Это все, что я знаю о статуе.

Некоторое время Текчанд поглядывал то на фигуру Шивы, то на своего собеседника.

— Получается, что вы принесли ее именно мне, потому что хотели получить работу, а не продать статую подороже?

— Вы совершенно правы!

— Работу подальше отсюда…

— Да, сэр.

— Почему вы так остро нуждаетесь в работе, мистер Талвар? Сейчас есть уйма возможностей. Молодому человеку вроде вас нет необходимости наниматься в грузчики.

Гьян ответил:

— Вы только что справедливо заметили, сэр, что статуи должны иметь родословную, так же и люди — имя, семью, биографию. Всего этого мне и недостает.

Текчанд посмотрел на него — острым, изучающим взглядом.

— Что же не устраивает вас в вашей действительной биографии? Вы — Гьян Талвар, родом из Сонаварди, как вы говорите. Там вы, без сомнения, учились, и в школе об этом имеется запись. А потом, судя по всему, вы посещали и колледж. Где-то вы трудились — это видно по вашим рукам. Почему же вы, Гьян Талвар, не хотите обратиться в бюро по найму? Какие неприятности были у вас в прошлом, а, мистер Талвар?

— Вот какие, — совершенно спокойно ответил Гьян. Он развязал галстук и расстегнул воротник, обнажив шею. — Вот какие неприятности… — Он вытащил андаманскую цепочку.

С маленького балкончика позади спальни был виден сад, посадки казуариновых деревьев, а за ними изгиб реки. Текчанд, одетый в муслиную рубашку и пижаму, ходил взад-вперед, шлепая по кафельным плиткам подметками желтых бархатных туфель. Его жена, поджав под себя ноги, сидела в тростниковом кресле.

— Не нравится мне это, — произнес Текчанд. — Очень не нравится. — По-видимому, он уже много раз повторял эту фразу.

— Но ты обязан что-то предпринять, — уговаривала жена. — Раз Деби прислал его к тебе… Ты не можешь отвергнуть сына. — Она тоже уже не в первый раз говорила это.

— Неужели ты не понимаешь? Это… это так опасно для человека моего положения.

Никто лучше ее не знал, насколько уязвимо его положение. Он носил титул деван-бахадура, и, не окажись Деби террористом, его отец почти наверняка уже давно был бы возведен в княжеское достоинство. Теперь кризис миновал: работа его предприятий на военные нужды, его гражданское рвение, его пожертвования на общественные цели — все это заставило забыть о недавнем прошлом. Он снова был на подъеме. Ему дадут звание сэра, как только кончится война. Так говорят все, даже начальство. Он должен стать сэром Текчандом Кервадом, а его жена — леди Кервад.