Изгнание - [79]

Следующее письмо было своего рода липким стихотворением о любви, а Софи собиралась окунуться во всю стопку. Но следующее письмо чувствовалось еще тяжелее, чем другие, и когда она развернула его, маленькая фотография упала на ее колени.

Она судорожно вдохнула, когда смотрела на счастливую пару, прежде чем огонь разрушил их. Джоли выглядела точно так же, как в видении, которое показал ей Прентис… что означало, что он, должно быть, знал ее в реальной жизни. И без шрама, Брант был похож на рок-звезду, вплоть до взъерошенных волос и кривой улыбки.

На Джоли была серебряная накидка со значком единорога, значит, фотография, скорее всего была сделана, когда она была на Восьмом Уровне — последнем году элитных уровней. Единороги были последним талисманом.

Что означало, что фото было сделано всего за несколько месяцев до того, как она умерла. Возможно даже за недели.

Брант был одет в зеленую тунику с черной полосой на груди и с гербом над сердцем: красный треугольник, перекрещенный двумя серыми наборами линий на фоне синего. Что-то в символе чувствовалось знакомым… но Софи не могла расшифровать, что это было.

Она закрыла глаза, сосредотачиваясь на размытом изображении, формирующемся в ее уме. Синий рукав с подобным символом… хотя цвета отличались. Она не могла вспомнить ничего больше, и это была только быстрая вспышка. Будто остальная часть памяти была потеряна.

Или изъята.

Она положила фотографию и стала листать свой журнал памяти, проектируя размытое изображение, прежде чем оно сбежит. Когда она уставилась на него, другое туманное изображение повторно появилось в ее уме.

Завитые, волнистые линии простирались вдоль края ярко-розовой страницы.

Она узнала бумагу из старого дневника, в котором раньше писала, когда была младше… пока она не заскучала. Она вспомнила, что использовала его, чтобы жаловаться на раздражающие вещи, которые делала ее сестра. Но она писала что-то еще?

Софи порылась в памяти, пытаясь сфокусировать изображение, прежде чем спроектировать его на новую страницу. Изображение было тусклым и нечетким, но она видела блестящий край розовой книги и слегка искривленные загогулины, написанные по краю. Она не помнила, как писала их, и они были слишком расплывчатыми, чтобы прочитать то, что они говорили. Но она могла назвать одну важную деталь.

Это были эльфийские руны.

Глава 38

Журнал памяти упал на пол, когда Софи помчалась к своей книжной полке, шепча:

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — Она просмотрела ряды, но не нашла признака никакого блестящего розового журнала.

Она подбежала к своему столу, стала копаться в ящиках.

— Что происходит? — спросил Сандор, когда ворвался в ее комнату… но она была слишком занята, подбегая к шкафу, чтобы ответить.

Она вытащила обувь и стала копаться в маленькой груде мятых джинсов и футболок, о которых она давно забыла. Но то, что ей было нужно — это фиолетовый брезентовый рюкзак, лежащий внизу. Он чувствовался пустым, когда Софи взяла его, но она все же проверила каждую застегивающуюся секцию. Все, что она нашла — это несколько раздавленных оберток от леденцов и сломанный карандаш.

Она опустилась на пол, потирая виски, когда пыталась думать. Она не забыла, как мчалась вверх по лестнице в тесном доме ее родителей, спотыкалась по коридору и закрывалась в своей комнате, чтобы упаковать вещи. Она взяла только рюкзак, чувствуя, что большинство ее вещей не принадлежало новой жизни, которую она начинала.

— Пожалуйста, — прошептала Софи снова, когда мысленно пробегала по списку вещей, которые она положила в рюкзак. Рубашки, штаны, носки и нижнее белье на несколько дней. Альбом, который она сделала вместе с мамой, полный старых семейных фотографий. Свой iPod. И…

И все.

Фитц вернулся и отдал ей Эллу несколько минут спустя. Но она оставила давно забытый журнал на том же самом месте, куда запихнула его несколько лет назад… в основание ее старого ящика стола, похоронив под грудой учебников.

— Мисс Фостер, — сказал Сандор, вытягивая ее из крутящихся мыслей. — Ты в порядке?

— Да, — пробормотала она, пытаясь не показывать разочарование в голосе. — Я в порядке.

Но она не была. Даже близко.

Она оставила то, что было, вероятно, самым важным ключом к разгадке Черного Лебедя… самым важным ключом к разгадке того, кем она была.

Она должна была найти способ вернуть его.

* * *

— Этот цвет на самом деле хорошо выглядит на тебе, — сказала ей Вертина, когда Софи приколола значок мастодонта на глупую полунакидку ее униформы Ложносвета.

Она хмуро глядела на свое отражение.

— Правда? Ты не думаешь, что я похожа на гнилой апельсин?

— Нет, не похожа. Но, по крайней мере, это почти соответствует твоим причудливым глазам.

Софи вышла из диапазона Вертины, жалея, что она не могла набросить одеяло на неприятное зеркало. Слишком плохо она пыталась быть хорошей и заставить Вертину доверять ей. До сих пор Вертина отвечала на все ее вопросы о Джоли, качая крошечной головой, и говоря ей, что это было «не ее дело», и Софи понятия не имела, как подкупить зеркало для разговора.

Она схватила свой ранец для занятий в Ложносвете, игнорируя требования Силвени, прийти и поиграть с ней, когда поднялась по лестнице к ПрыжокМастеру. Кекс, который она съела на завтрак, перебалтывался в ее животе, но это не был обычный мандраж от первого школьного дня. Волнение по поводу того, с кем ей сесть за обедом? Или что если она не понравится Наставникам? Или даже, что если люди высмеют ее чудовищного телохранителя гоблина? Все это казалось бессмысленным в связи с утратой Олдена.