Изгнание из ада - [145]

Шрифт
Интервал

«Разочарование наших братьев есть одновременно наша надежда!» — патетически восклицал Антонио де Монтесинос, vulgo Аарон Леви, в своих амстердамских речах, ведь потерянные роды найдены вновь, пророчества Давида и Захарии исполнились… На всех континентах, в каждом уголке земли жили евреи, а это предпосылка Его пришествия, и Он придет, и соберет нас, и поведет в нашу землю, и дарует земле вечный мир, и будет ягненок спокойно жить вместе с волком. Приготовьтесь, братья! — так говорил в те дни Антонио де Монтесинос в Амстердаме, и голос его был громче стука копров по сваям, что забивались в мягкую плоть гордого и богатого города.

Книга Майера, речи Монтесиноса, несметное количество популярных листовок — город захлестнула истерия. Главный раввин Абоаб заявил в синагоге, что нет в Писании ни единого слова, позволяющего поставить под сомнение рассказы Монтесиноса. Он полагал, что эта дипломатичная формулировка даст ему некоторое время, а затем и возможность оборотиться к правде, коль скоро оная в самом деле станет обозрима. Однако ему пришлось с тревогой признать, что ситуация вышла из-под контроля, не в последнюю очередь из-за собственного его заявления.

— Никто не умеет читать, чистильщик обуви должен им читать! — сказал сандак Ариэль. — Ну не комедия ли? Что написано у Даниила? Что Мессия придет, когда евреи рассеются по земле вплоть до последнего ее уголка! А что есть последний уголок? — Он провел щеткой по волосам и рассмеялся: — Они ищут евреев в Новом Свете, а не понимают, что, когда было сделано пророчество, Нового Света не было. Тогда существовал только один мир, и в последнем уголке оного должны были жить евреи, — не открыты, не присочинены, просто должны там жить!.. Индейцы! — Он поежился. — Голые! Нет-нет. Каков тот последний уголок знакомого мира, где должны поселиться евреи, чтобы пришел Мессия? Ну? Filho! Ты знаешь?

Он улыбнулся, вопросительно глядя на Манассию. В этот миг дверь гостиницы открылась, на крыльцо вышел суровый мужчина, прошагал по ступенькам мимо Манассии, явно досадуя на препятствие, и поспешил прочь.

— Lupus in fabula![64] — воскликнул Ариэль. — Мрачный мессианист Монтесинос собственной персоной!

— Это был Монтесинос?

— Да, сын мой. Пусть его уходит. А теперь скажи: уголок земли? Ну? Angle de terrel Как там у Даниила? Ну?

Манассия не отличался самостоятельностью суждений. Тем более если устал.

— Говори уж, сандак!

— Inglaterra. Англия. Там живут евреи? Нет. В тысяча двести девяностом году их изгнали. По указу Эдуарда Первого. По сей день им запрещено появляться на острове. Angle de terre. Даниил. А тебе подавай индейцев? Безумная комедия!


Все это не шло у Манассии из головы. Его не оставляло ощущение, что он получил новую задачу, которую способен выполнить он один, задачу, предназначенную именно для него. Англия. По всей земле рассеялись евреи, и только в одном уголке, в Англии, они не имели права находиться. Завоюй Англию — и Мессия непременно придет. И будет это Абраванель из дома Давидова, а он сам прибился к этому роду. И если ему еще хотелось что-то совершить в жизни, то именно это — завоевать Англию.

Жалованье главного раввина. Почет и учтивые приветствия. Обильная трапеза вечером в субботу. Как непрочно, как смехотворно, как мелко все это в сравнении с завоеванием Англии. Теперь он был готов хоть с голоду умереть, лишь бы когда-нибудь сказали: Манассия завоевал для евреев Англию, дабы свершилось слово и пришел Мессия. Хвала Господу и хвала Манассии.

То был уже не ученый книжник. Не живой архив фактов. Не учитель Баруха. Не начитанный раввин, любимец христиан, которые старались понять евреев, от коих откололись. То был сломленный, отравленный неудачник, который остекленевшим взглядом смотрел на голых людей, бегавших по улице, слушал за пивом речи тех, что слыхали речи Монтесиноса, и ложился в постель, чтобы спать, а проснувшись, вновь слышал в ушах слова сандака: angle de terre, Англия, последний уголок.

«Precisa-se…»

«Оставь меня!»

Ему было недосуг. Он писал. Писал книгу, где излагал теорию о том, что всеобщее мессианское ожидание, как всегда, тщеславно, но имеет под собою основание, ибо лишь одна-единственная страна, остров, а именно упомянутый Даниилом и Захарией последний уголок земли не заселен евреями. Только когда удастся выхлопотать в Англии для евреев право на пребывание и поселение, тогда можно будет рассчитывать на приход Мессии. Книга эта называлась «Spes Israel» и стала самым большим его бестселлером. Коснулся он и теории о том, что индейцы суть евреи, равно как саксонцы и фризы, скрупулезно реферировал все, что нашлось в современной литературе пригодного в качестве доказательства, и добавил одну-единственную фразу, которая станет предостережением, угрозой, вечным эхом для европейских евреев: «Коли они (имеются в виду как индейцы, так и саксонцы) евреи, их будут испытывать. А испытание будет заключаться в том, что их попробуют истребить».

Тем самым Манассия хотел высказать призыв: спешите! Завоюйте Англию, пока не продолжилось убийство людей! Спешите — и Мессия принесет миру избавление!


Еще от автора Роберт Менассе
Блаженные времена, хрупкий мир

Роберт Менассе (р. 1954) — современный австрийский писатель, лауреат нескольких литературных премий.«Блаженные времена, хрупкий мир» (1991) — трагикомическая история жизни некоего философа Лео Зингера, который свято верит, что призван написать книгу, способную изменить мир. В прошлом году это сочинение Лео Зингера — «Феноменология бездуховности» — действительно увидело свет: только написал его за своего героя сам Роберт Менассе.


Страна без свойств

Роберт Менассе (род. 1954) — известный австрийский прозаик и блестящий эссеист (на русском языке опубликован его роман «Блаженные времена — хрупкий мир») — посвятил свою книгу проблемам политической и культурной истории послевоенной Австрии. Ироничные, а порой эпатирующие суждения автора об «австрийском своеобразии» основаны на точном и проникновенном анализе и позволяют увидеть эту страну в новом, непривычном освещении. Менассе «деконструирует» многие ментальные клише и культурно-политические стереотипы, до сих пор господствующие в общественном и индивидуальном сознании Австрии.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.