Избранное. Том первый - [46]

Хорошо было бы подыскать девушку-сироту, и чтобы у нее земля была. Да где они, такие девушки? А если и найдется, самые богатые женихи в селе так и кинутся к ней. Ивану такого счастья не выпадет, нечего и обманываться. Но кого же тогда выбрать?

Он мысленно перебирал всех девушек в селе, но ни на одной остановиться не мог. Зажиточные о нем и слышать не захотят… Вот если бы вскружить голову какой-нибудь девчонке, так, чтобы она охотно за него пошла. Но кому? Будь он малым красивым, тогда бы не трудно. Но он… Даже одежи нет, принарядиться не во что. Оделся бы, глядишь и прельстил бы какую-нибудь. Да хоть и вскружишь ей голову, еще неизвестно, согласится ли она бросить отчий дом и пойти к такому голяку, как он…

Еще несколько месяцев назад Иван и не думал о женитьбе по расчету. Он бегал за всеми девушками, которые ему нравились и откликались на его ухаживания, а о приданом, об имуществе у него и мысли не было. Ему казалось, что вздумай он жениться по расчету, Минчо выругал и высмеял бы его. Да и сам Иван верил, что скоро настанет какая-то перемена и тогда не нужно будет заботиться об имуществе и земле… А теперь…

Погруженный в эти мысли и расчеты, он плелся, словно избитый, по хлопковому полю, оставляя немало коробочек на стеблях. Тошка, проходя мимо него, обирала за нам пропущенные коробочки и бросала их в свой передник. А когда Иван обернулся, она уже отошла на край поля и стояла, глядя куда-то вдаль.

— Всё, что ли, собрали? — спросил он удивленно.

— Всё.

Ему хотелось заговорить насчет виноградника, но он не знал, как приступить к делу. Если бы она посмотрела в ту сторону. Иван сказал бы ей. А так слова не сходили у него с языка. Пойти на виноградник вдвоем? Но ему казалось, что тогда из-под каждой лозы будут выскакивать люди и смотреть на него с подозрением.

— Больше сюда не придем? — спросила, повернувшись к нему, Тошка.

— А зачем?

— Можно бы еще наскрести.

— Не стоит того, — махнул рукой Иван и пошел к меже.

Голос его прозвучал как-то сердито, сухо. Тошка с грустью смотрела на него. Глаза ее наполнились прозрачной светлой влагой.

17

Тошка разбрасывала хлопок, чтобы он просох. И вдруг вздрогнула, словно ее ударили. Неужто она слышит свое имя? Ее ли это зовут? Она выпрямилась и оглянулась. На пороге дома стояла свекровь и звала ее:

— Молодка! Тошка! Иди поешь! Брось его, этот хлопок, хватит ему сохнуть.

— Сейчас, мама, вот сию минуточку приду! — ответила Тошка, смеясь от радостного волнения.

Она все еще не верила своим ушам. Что случилось? Что за перемена? Уж не сон ли ей снится?.. Впервые за столько времени свекровь назвала ее по имени. И никогда в жизни Тошка не работала так ловко и быстро. Она разбросала белые хлопья по домотканому коврику, отряхнула передник и пошла на кухню. Низенький круглый столик был уже накрыт. Свекровь и Кина сидели и беседовали.

— Добро пожаловать, тетушка, — сказала Тошка с улыбкой, подавая руку Кине. — Как вы все живете дома, благополучно ли все у вас, детки здоровы ли? Почему не приведешь Тончо поиграть с моим Пете?..

— Все у нас, слава богу, благополучно, доченька… пока что здоровы, а что дальше будет — божья воля. И дети здоровы, играют себе.

— Нынче здоровы, и то хорошо… — заметила Мариола. — Не знает человек, что с ним будет… Что ему определено свыше, то и станется… Сядь поближе, сестрица… И ты, молодка, садись покушай… Целый день моталась…

— Ванё где? — спросила Кина, оглянувшись.

— Шляется где-то! — сердито ответила Мариола.

— Он ушел… В кофейню отправился… — добавила Тошка, умолчав о том, что незадолго перед тем сын Хычибырзовых и Васил Пеев вызвали Ивана, немного поговорили с ним, а потом они втроем ушли куда-то.

— Ох, вот где у меня сидят эти кофейни! — сказала Кина, качая головой. — Как настанет зима, мужикам нашим дома не сидится. Не позовешь их обедать, с голоду сдохнут…

— А все эта чертова политика! — проговорила Мариола, сердито тряхнув головой. — В скамбил[9] играть запретили, еще что-то запретили, только ее, проклятую, все запретить не могут!..

Поговорили о политике, о дороговизне, о нужде.

— Уж и не знаю, сестрица, — протянула Мариола, — прямо не знаю, что будем делать и как станем жить… Совсем пообносились мы, что видишь на мне, то и есть у меня, а больше надеть нечего. Ивану надо штаны сшить к зиме — ведь не в чем на люди выйти… А как нам купить шерсти, на какие деньги ее купить, — ума не приложу…

— Ох, а ведь вас мало-то как, — сказала Кина и опять закачала головой. — А ты поди к нам погляди — полон дом народу, не знаешь, кому сначала покупать… Уж и переодеться не во что… рубахи так изодрались, что с плеч валятся…

Пока сестры одна другой плакались на судьбу, Тошка быстро убрала со стола, подмела пол и вышла. «Расторопная молодка», — хотела было сказать Кина, но промолчала. Мариола сидела, низко опустив голову и задумавшись.

— А ты верно знаешь, что она хочет опять замуж выйти? — спросила вдруг Кина.

Мариола подняла на нее глаза и медленно кивнула.

— Может, что уже заметила… может, слыхала что? — спросила Кина, наклонившись к сестре.

— А как мне услышать, сестрица, неужто люди мне про это скажут?.. Или я сама не вижу, что у меня перед глазами творится…