История ромеев, 1204–1359 - [304]

3. И поскольку, прежде чем он достиг Орестиады, ее жители ополчились против Матфея и, загнав его на акрополь, окружили и осадили его там, Кантакузин ускорил движение [войска] и через акрополь, который сын открыл ему, ввел в город это свое варварское войско, и, спалив несколько домов и устрашив [жителей], с легкостью взял город, так как граждане тотчас же впали в панику и не могли понять, сколько было врагов и с откуда они атаковали. Это заставляло их предполагать много такого, чего вовсе не происходило и что подсказывало им внезапное смятение души.

Ты, пожалуй, прослезился бы, услышав о бедствиях, которым тогда подверглись завоеванные, ибо сам можешь представить масштаб зол, учитывая, что захватившие этот несчастный город были иноплеменниками и абсолютно нечестивыми.

4. Итак, император Палеолог, видя это и в то же время слыша и подозревая о многих заговорах, устраиваемых против его жизни, посчитал необходимым отправить посольство к королю, властителю трибаллов, для переговоров о военном союзе. Ибо в такую скудость пришло государство ромеев из-за гражданских войн, что желавшие им править ни себе, ни своим подданным не могли без внешней поддержки обеспечить надежное существование без страха. Поэтому и Кантакузин из противоположного стремления послал к Гиркану за гораздо большим, чем прежде, варварским войском и потребовал подготовить еще одно, гораздо большее и этого, и держать его поблизости в тылу для одного из двух: либо они должны будут внезапно напасть на союзное [Палеолоіу] войско трибаллов, предварительно заняв, прежде чем враг заметит это, узкие места и устроив на их пути засады; либо, если это не получится, вместе с ним, опередив [врагов], занять Византий с целью полного разрушения и порабощения, что лучше любой защиты. А поскольку на это ему были нужны деньги, то он предписал собрать священные сокровища из всех подряд монастырей в Византии — все, что было украшено золотом, серебром и драгоценными камнями, — чтобы обменять их все на деньги.

5. Раздобыв таким образом достаточно денег для раздачи варварам, он снова обратился к византийцам с посланием, в котором открыто угрожал им самыми тяжкими [карами] и предупреждал, чтобы они не очень-то стремились принимать Палеолога. «Ибо иначе, — говорил он, — вы не успеете [глазом моргнуть], как будете вместе со всем Городом преданы варварам: малые и великие, знатные и незнатные, мужчины и женщины и всякий возраст. Вы ведь знаете, что обе высокие башни при так называемых Золотых воротах этого великого Города издавна имеют в себе мою гвардию, смешанную из иноплеменников, и образуют жизненно важный центр византийского акрополя, так что я, если захочу, моіу очень легко — быстрее, чем это может быть высказано — наполнить Визан-тий через эти ворота не менее чем двадцатью тысячами вооруженных варваров и полностью уничтожить все ваше взрослое мужское население, способное носить оружие, еще хуже, чем здесь в Орестиаде, которую я до конца не разрушил, а оставил стоять в запустении, ведь я действовал более человеколюбиво и благоразумно, или лучше сказать: более человеколюбиво чем оный Александр Македонский. Ибо он разрушил Фивы до основания, превратив это око Эллады в выгон для мелкого скота[1512], а я оставил стены города, опустевшего из-за глупости его жителей, в качестве памятника его бедствий, так что он и другим городам своими пустынными развалинами едва не кричит не поступать так же, чтобы не подвергнуться той же беде. Ибо царский гнев, подстрекаемый обострением властолюбия, отнюдь не поддается управлению».

6. Так он сказал, и за словами последовала подготовка к действиям. Послав к варвару Гиркану, он тайно велел ему как можно скорее снарядить двадцать тысяч гоплитов, поскольку весьма вероятно, что во Фракию вторгнется союзное императору Палеолоіу войско трибаллов. «Итак, — говорил он затем, — необходимо и мне во главе варварского войска сразу же войти Золотыми воротами в Византий и полностью истребить весь Город со всеми его жителями, чтобы, если уж мне не царствовать, то и ему тоже, и чтобы тех, над кем царствовать, больше не было; а те, кому, возможно, удастся избегнуть опасности, пусть будут под твоей властью».

7. Спустя немного дней после того, как это было подготовлено таким образом, Кантакузин узнает через «разведчиков, что идущие на помощь Палеологу трибалльские солдаты числом едва достигали четырех тысяч. Тогда он с поспешностью тайно призывает варварское войско Гиркана, подготовленное и хорошо вооруженное, сидящее в засаде при Лампсаке, числом до двенадцати тысяч. Они, пересекши Геллеспонт прежде, чем это заметили трибаллы, в то самое время, когда те подошли близко к Дидимотихону, внезапно напали на них, безоружных и еще не оправившихся от тягот пути. Одних они убили, других взяли в плен и без труда отвели в Азию вместе со всей добычей в виде лошадей и драгоценных колесниц. Поскольку трибаллы были совершенно непривычны к фракийским местностям и к тому же не имели никакого опыта [отражения] внезапных нападений варваров, им вопреки всем ожиданиям случилось потерпеть это, когда они находились на удалении не менее тридцати стадий от Дидимотихона.