История меланхолии. О страхе, скуке и чувствительности в прежние времена и теперь - [43]

Одной из форм отвращения является отвращение к самому себе. Причины бывают разные: пресыщение (переедание, перегрев в ванной или слишком долгий сон), неправильный образ жизни (пренебрежение здоровыми и полезными занятиями) или бесхарактерность. Таким образом, физическое отвращение напрямую соотносится с явлениями окружающего мира. Трусость, глупость, сексуальные и прочие излишества делают человека противным самому себе. Когда удается взглянуть на случившееся со стороны и конкретизировать причину недовольства собой, отвращение сменяется презрением, и на душе сразу становится легче.

Рокантен в течение восьми дней находится в вымышленном городе Бувиль (от фр. Ьоие — грязь) и рассказывает об отвращении, с которым он погружается в повседневные дела. Окружающий мир давит на него своей липкой пыльной массой. Рокантена выводит из себя все: сиденье трамвая, гнилой запах перезревшего камамбера, неискренность общения и бесед. Наваждение прогоняет только музыка (ср. персонажей Гёте и Кьеркегора) и пение, пусть даже самое немудреное: «Some of these days / You’ll miss me honey»²⁹.

Телесным проявлением данного состояния служит отчужденность, подобная той, которая сопровождает депрессию: между личностью и миром словно натягивается завеса, отсекающая все, что придает жизни смысл. Мир предстает человеку абсурдным. Голоса кажутся невнятным бормотанием, люди — нелепыми куклами. Иногда это состояние описывают как встречу с пустотой. «Сюда, значит, приезжают, чтоб жить, — говорит главный персонаж одного из произведений Рильке Мальте Лауридс Бригге, — я-то думал, здесь умирают»¹⁰.

Время и пространство ощущаются иначе. Человек замкнут между здесь и сейчас, и его мучает клаустрофобия¹¹. Время сливается с пространством, приобретает пространственные измерения, ощущать это невыносимо. Такое чувство, будто постоянно ходишь по кругу или стоишь на месте. Когда становится совсем невмоготу, происходит взрыв (в такие дни Кьеркегор, например, брал повозку и часами бесцельно ездил по окрестностям).

Ощущение замкнутого пространства роднит данное состояние с чувством страха. Страхи обычно возникают в определенный момент времени и бывают вызваны чем-то, происходящим именно в этот момент. Иногда страхи связаны с определенной средой обитания, как, например, в фильме Тодда Хейнса «Безопасность», где образцово-показательная домохозяйка Кэрол испытывает аллергию на все, что ее окружает. Сплин нередко сопровождается различными страхами, например клаустрофобией или ужасом, который мгновенно охватывает человека лишь потому, что какой-то предмет в комнате показался ему подозрительным или опасным. Все эти симптомы обычно заканчиваются самоизоляцией, которая на практике выражается в том, что человек выбирает добровольное заключение в комнате, где по большей части сидит, опустив глаза долу или устремив взгляд в пустоту.

Сплин позволяет, перешагнув физические границы собственного тела, проникнуть мыслью в глубь вещей и почувствовать переполняющую их беспредельную тоску. Бодлер называл сплин «великой болезнью» и «опасностью для дома», а Шопенгауэр говорил, что это «демон жилища»¹². Один шведский врач так описывает свою пациентку Енни Рюбенсон, 32 лет: «Дома чувствует себя плохо, в остальных местах — хорошо»¹³. В своей квартире такие пациенты предпочитают находиться у окна. Культовые прогулки фланёров, «хождение», это, с одной стороны, освоение городского ландшафта, с другой — бегство от дома, духоты и ритуальности буржуазной жизни.

Сплин, таким образом, собственными средствами повторяет главную тему меланхолии: потерю окружающего мира. Среди симптомов наиболее часто встречаются отчуждение, паралич, взрывы страха и отвращения. Можно назвать это своего рода мазохизмом, который не находит наслаждения в страдании, а страдает от невозможности наслаждаться. Перепробовав различные, даже самые запретные, источники наслаждения, человек ощущает лишь пустоту и отвращение к самому себе.

Но одновременно сплин — шикарное состояние, доступное только представителям высших слоев общества. Признак классовой исключительности. Бунтовать против буржуазных условностей могли лишь избранные. Сплин оправдывал их эмоциональные взрывы, крайние формы самовыражения. Его привлекательность объяснялась тем, что он давал возможность скрыться от жизни, уйти в глубины собственного воображения, строить воздушные замки, лелеять сладкие воспоминания, тешить себя иллюзиями. «Сплин — это теплое серое одеяло с подкладкой из яркого блестящего шелка», — писал Вальтер Беньямин¹⁴.

Скука

«Я ничто, я ничего не делаю, я не живу, я веду растительный образ жизни», — пишет в середине XIX века Теофиль Готье, ставя самому себе мрачный диагноз. «Я никого не люблю, никому не завидую, чувствую лишь одно и думаю лишь об одном: я устал, мне холодно»¹⁵.

Разница между двумя главными чувствами экзистенциальной меланхолии — бунтарским отвращением и отстраненной скукой — налицо. Отвращение — это агрессия, скука — ничто. В ней выражается присущее сплину «чувство всеобщей никчемности», пустота¹⁶. Сознание того, что мир бессмыслен, общаться невозможно, жить невыносимо. Всё вокруг лишается цвета, запаха и вкуса. «Скука предполагает отсутствие смысла», — пишет Мартин Хайдеггер. Эта бессмысленность проявляется двояко. В первом случае человек ощущает себя одиноким и покинутым в пустоте. Он не в силах приняться за какое-то дело, мучается оттого, что топчется на месте. Во втором человек не может использовать свои способности проявляет вынужденную пассивность, его действия парализованы. Типичный пример — задержка поезда. Человек не может ни читать, ни думать, ни наблюдать, а только без конца смотрит на часы и уже в который раз тщетно изучает расписание поездов