История Гражданской войны в США. 1861–1865 - [98]

Потомакская армия выдохлась. Непрестанные бои на протяжении 45 дней в неблагоприятных условиях и без решительного успеха, частые ночные марши были утомительны и действовали угнетающе. Десятки мужественных и опытных офицеров, тысячи бравых ветеранов полегли на полях сражений. Моральный дух заметно упал даже по сравнению с днем после Колд-Харбора. Грант постоянно получал подкрепления, но по большей части это были наемники, многие из которых оказывались слабосильны, распущенны или трусливы. Их теперь стало слишком много, чтобы обеспечить эффективность действий. Их нужно было месяцами муштровать, чтобы превратить в хороших солдат. Чувствовалась необходимость в восстановлении и реорганизации армии. Это и происходило в течение длительного периода сравнительного затишья с 18 июня 1864-го до весны 1865 года – в период осады Питерсберга.

В это время армию посетил президент. Впечатление, которое я пытался создать от неудачных операций Гранта, к тому же оплаченных дорогой ценой, и от деморализации армии, может вызвать у читателя желание мысленно представить беседу между Линкольном и Грантом, в ходе которой президент советовал генералу бережнее относиться к человеческим жизням и предупреждал, что страна не сможет или не захочет покрывать расходы еще на одну такую кампанию по изнурению противника. Однако, насколько мне известно, никаких таких советов и предупреждений не было. Маловероятно, что подобные мысли вообще могли прийти в голову президенту, поскольку они не согласовываются с содержанием его послания, отправленного шестью днями ранее; с тех пор не произошло ничего, за исключением безуспешных попыток штурмовать оборонительные линии Питерсберга, что могло бы изменить его мнение. Более того, неудачная попытка захвата этого укрепленного пункта в то время не воспринималась как серьезная неудача. Такое отношение возникло позже. Не разочарование, а душевная доброта и гуманность сквозят в словах президента относительно будущих сражений. «Не могу давать советов, – сказал он, – но искренне надеюсь, что всего можно будет добиться максимально малой кровью».[647]

Хорас Портер оставил любопытное свидетельство об этом визите, на котором приятно на минутку остановиться посреди того мрака, который сгустился над Потомакской армией и вскоре распространится на всю страну. Президент на коне, в высоком цилиндре, сюртуке и черных брюках объезжал с Грантом фронт. Цивильный всадник всегда странно смотрится среди толпы офицеров в форме с эполетами. Линкольн, хотя и хороший наездник, всегда был неловок и, запыленный, представлял собой «образ сельского фермера, въезжающего в город в своей воскресной одежде». Но характер этого человека лишал американских солдат присущей им склонности насмешничать. Как только по рядам пронесся слух, что «с нами дядюшка Эйб», его от всей души приветствовали радостными криками. Он посетил дивизию цветных солдат, которые заслужили отличие за храбрость при штурме укреплений Питерсберга. Они окружили освободителя своей расы, целовали ему руки, прикасались к одежде, словно стремясь набраться от него сил, кричали, смеялись, пели и восклицали: «Масса Линкольн, храни тебя Бог! Спаси тебя Боже, отец Авраам! День торжества близок, ура!» Он стоял среди них с непокрытой головой, глаза полны слез, голос прерывался от эмоций. А поскольку ни одна характеристика Линкольна не будет полной без упоминания его юмора, снижающего пафос, мы можем увидеть его тем же вечером с группой штабных офицеров перед генеральской палаткой – неутомимый рассказчик, он сыпал остротами, чтобы «показать им истину», и радовался пониманию, подтверждаемому их искренним смехом.

Насколько мне известно, не существует или существует очень мало свидетельств, что Грант был как-то удручен крушением больших надежд, которые он лелеял, переходя Рапидан. Его непреклонный нрав, сила воли и нацеленность на успех, вероятно, просто не давали ему возможность допустить мысль о неудаче. А если и не так, то это никак не отражалось на его невозмутимом лице. Тем не менее надо признать, что горечь разочарований порой подталкивала его к спиртному. Роулинс говорил Уилсону вскоре после их первой встречи, что они должны сделать все, что в их силах, и «удержать Гранта от падения».[648] В период скучного ожидания перед Питерсбергом этот верный наставник и горячий патриот сделал для страны больше, чем кто-либо иной. Письма Роулинса жене показывают его обеспокоенность и положительное влияние на генерала, который был необходим Северу для победного завершения войны. Дважды (29 июня и в один из последних дней июля) Грант, по словам Роулинса, «сходил с праведного пути»,[649] но затем взял себя в руки и больше не оступался. Ясный, незамутненный мозг провел осаду Питерсберга и захватил его, вынудил провести эвакуацию Ричмонда, нанес решающее поражение Ли и развалил Южную Конфедерацию.

Тем не менее в данный момент Ли готовился нанести решительный удар. Воодушевленный победами над Грантом и уверенный, что и малыми силами сможет удержать свои позиции против ослабленной Потомакской армии, он направил корпус Эрли вытеснить войска Союза из долины Шенандоа. Эрли успешно осуществил это и тем самым открыл себе путь в Мэриленд и в тыл столицы федералов. 9 июля он подошел к городу Фредерик, нанес поражение противостоящим ему силам северян, и на следующий день, во главе двадцатитысячной группировки ветеранов, упоенный победой и довольный захваченными трофеями, начал быстрое продвижение к самой столице. Вашингтон и его оборонительные линии оказались в этот момент оголены, поскольку боеспособные войска были направлены на усиление армии Гранта и на защите столицы оставались только оправляющиеся от ранений, народное ополчение штата и волонтеры округа Колумбия – в целом 20 400 человек, из которых почти все были необстрелянными или ограниченно годными к военной службе. Утром 11 июля Эрли с пехотой и артиллерией появился на Седьмой улице (северная часть Вашингтона) перед оборонительными городскими сооружениями. Он уже мог видеть купол Капитолия. Коммуникации между Вашингтоном и городами к северу оказались перерезаны, тревога и волнение в столице оказались нешуточными. Предыдущим вечером президент, не думая о собственной безопасности, уехал, как обычно, в свою летнюю резиденцию – Солдатский дом, который находился непосредственно на линии наступления противника. Однако благодаря настойчивости военного министра его вернули обратно. Линкольн не знал, что заместитель военно-морского министра Густав В. Фокс уже распорядился подготовить корабль, чтобы эвакуировать президента из города, если его захват покажется неизбежным. Если бы Эрли воспользовался моментом неразберихи, он мог бы 11 июля войти в Вашингтон, захватить деньги Казначейства, большие запасы одежды, оружия и боеприпасов, уничтожить какое-то количество правительственных зданий и затем благополучно уйти от ветеранов, уже спешивших на защиту города, удержать который ему бы не хватило сил. Тем самым по престижу Союза был бы нанесен сокрушительный удар.