История Гражданской войны в США. 1861–1865 - [101]
Хэй, отправившись в поездку по западным штатам, проникся там некоторым оптимизмом и в частном письме Николаю дал аккуратную оценку общественных настроений в регионе: «Здесь повсеместно, имею в виду сельские районы, здоровое благосклонное отношение к Союзу и пожелания успеха в военном и политическом противостоянии; но в городах всюду медноголовые[664] ликуют, а наши люди либо ворчат и хмурятся, либо тайно смиряются».[665]
Николай проявил проницательность, когда написал: «Наши люди видят гигантов в невесомых и бестелесных тенях оппозиции и готовы сдаться без боя».[666] Поскольку демократы не выдвинули ни одного кандидата, бороться было не с кем. «Мы ждем с величайшим интересом, – написал Хэй, – когда в Чикаго вылупится большой змей мира».[667] Хэй имел в виду приближающийся съезд демократической партии,[668] который выдвинул кандидатом на пост президента Макклеллана и принял резолюцию о том, что должны быть приложены самые серьезные усилия для достижения мира. Выдвижение немедленно вызвало взрыв энтузиазма среди демократов, которому соответствовала такая же резкая обеспокоенность республиканцев. Жажда Линкольном военных успехов проявилась в его просторечном языке прерий. «Вцепитесь в него бульдожьей хваткой, – телеграфировал он Гранту, – грызите и душите».[669] Его страстное желание исполнилось. Командующие армией и флотом выступили лучше любых уличных ораторов.
5 августа Фаррагут дал сражение в заливе Мобил. Чтобы войти в залив, ему нужно было пройти по каналу, в котором, как говорили, были установлены мины, проследовать мимо сильно укрепленного форта Морган и затем вступить в бой с броненосцем «Теннесси». По мере продвижения флота один из мониторов напоролся на мину. Судно «почти мгновенно исчезло под волнами, унося с собой мужественного командира и почти весь экипаж». Фаррагут назвал это «ужасной катастрофой».[670] Впереди – мины, позади – позор отступления. «Господи, – взмолился он, – ты создал человека и дал ему разум, укажи, что мне делать. Надо ли идти вперед?» «И показалось, – рассказывал он, – что раздалась громкая команда – “Вперед!”».[671] Он направил флот вперед, мимо форта Морган, и благополучно избежал мин. «Теннесси» решил атаковать флот федералов, но после «отчаянной битвы» утратил боеспособность. На броненосце спустили флаг и сдались. Фаррагут назвал сражение в заливе «одной из самых трудных побед» в своей жизни. «Выдающееся достижение его морской карьеры» (слова Мэхэна) сделало Фаррагута хозяином залива, за чем последовала сдача фортов Гейнс и Морган (8–23 августа).[672]
Мобил, важнейший из остававшихся в руках конфедератов портов Мексиканского залива, стал недоступен для кораблей, прорывавших блокаду. Еще одна дверь во внешний мир захлопнулась. Настойчивая деятельность флота по осуществлению блокады и захвату портов привела Юг в состояние полной изоляции.
Север при своем подавленном настроении не смог сразу оценить значимость этой победы. Однако пришедшее 3 сентября известие о том, что Шерман захватил Атланту, похоже, придало дополнительный вес достижению Фаррагута. Взятие Атланты стало кульминацией операции, начавшейся в Чаттануге. Особенно славна она тем, что «победа ценится вдвое, если победитель всех приводит домой». Армия, вошедшая в Атланту, была, по существу, той же, которую Шерман вывел из Чаттануги.
3 сентября президент выпустил прокламацию, которой призвал людей в ближайшее воскресенье в храмах «искренне вознести благодарственные молитвы Всевышнему» за успех флота в заливе Мобил и славные достижения армии в штате Джорджия; он отдал приказы о вынесении благодарности Фаррагуту и Шерману и производстве салютов в их честь на военно-морских базах и в арсеналах страны. В воскресенье, как и попросил президент, народ как один человек возблагодарил Господа и воспрял духом.
Публика с эпиграмматической краткостью свела пункт о мире в платформе Демократической партии до фразы «решено, что война – это ошибка»;[673] теперь Фаррагут и Шерман вышибли основание из-под этой платформы.[674] 9 сентября достоянием общественности стало сообщение Гранта: «Мятежники подметают всех до последнего… выгребают из колыбелей и гробов, чтобы восстановить свои ряды. Помимо потерь, которые они несли в непрестанных боях и перестрелках, теперь они теряют от дезертирства и прочих причин по меньшей мере по одному полку в день. При таком оттоке конец уже близок, если мы останемся верны себе».
Выборы в штатах Вермонт и Мэн в первой половине сентября показали, что недовольство администрацией минимально; они предсказали благоприятный для Линкольна результат в ноябре.
15 сентября Грант нанес визит Шеридану, командующему войсками в долине Шенандоа, и отдал приказ «Вперед!». В течение недели Шеридан одержал две блистательные победы над Эрли. Эти достижения возбудили общественное воображение так же, как победы Джексона Каменная Стена в 1862 году; только теперь пришла очередь северянам восхищаться полководцем, который, соединив натиск и расчетливость, подарил им долгожданные, но неожиданные победы в долине Шенандоа, этом знаменитом кладбище надежд северян, торной дороге для вторжений с Юга. Донесения Шеридана ярче всех предвыборных речей раскрывают историю поражений конфедератов. Когда одерживаются такие победы, сказал один гражданин другому, радостно обмениваясь рукопожатиями, война – не ошибка, а победители в таких сражениях не будут просить о перемирии.
