Исторические записки. Т. V. Наследственные дома - [53]
Перед отъездом наследника Шоу старший брат Шо и младший брат наследника от другой матери, узнав о том, что Шо ненавидит Цзи, а правитель хочет убить его, сказал наследнику: «Разбойники на границе, увидев белый вымпел наследника, тотчас убьют вас, наследник; Вам не следует ездить». Цзи ответил: «Нарушить повеление отца, чтобы домогаться жизни, этого я не могу [сделать]» — и отправился в путь. Видя, что наследник не остановился, Шоу выкрал у него белый вымпел и помчался к границе впереди его. Когда разбойники на границе увидели [указанные им] приметы, они сразу же убили этого человека. Когда Шоу был уже мертв, туда же прибыл и наследник Цзи; он сказал разбойникам: «Должен быть убитым я!» Разбойники заодно убили и наследника Цзи, о чем и доложили Сюань-гуну[443]. Тогда Сюань-гун назначил своего сына Шо наследником. Сюань-гун умер на девятнадцатом году [своего правления] (700 г.), у власти встал наследник Шо; это был Хуэй-гун.
Левый и правый гунцзы не смирились с возведением на престол Шо. На четвертом году [правления] Хуэй-гуна (696 г.) левый и правый гунцзы, ненавидевшие Хуэй-гуна за то, что он оклеветал и убил этим прежнего наследника Цзи и вместо него встал у власти, подняли мятеж и напали на Хуэй-гуна; в качестве правителя княжества они поставили младшего брата наследника Цзи по имени Цянь-моу. Хуэй-гун бежал в Ци.
Вэйский Цянь-моу правил восемь лет, когда циский Сян-гун во главе владетельных князей, получив повеление [чжоуского] вана, объединенными силами напал на Вэй, вернул туда вэйского Хуэй-гуна, казнил левого и правого гунцзы (688 г.). Вэйский правитель Цянь-моу бежал в Чжоу, а Хуэй-гун вновь встал у власти. Хуэй-гун правил три года, затем, спасаясь, покинул княжество, пробыв в изгнании восемь лет, вновь вернулся; вместе с прошлыми годами получается тринадцать лет[444]. На [115] двадцать пятом году [правления] (675 г.) Хуэй-гун, обозленный на то, что в Чжоу приняли и поселили Цянь-моу, совместно с [князем] Янь напал на Чжоу. Чжоуский Хуэй-ван бежал в Вэнь, [правители] княжеств Вэй и Янь поставили у власти младшего брата Хуэй-вана — Туя, объявив его ваном. На двадцать девятом году [правления Хуэй-гуна] (671 г.) [правитель] княжества Чжэн вновь вернул Хуэй-вана [в Чжоу][445]. Хуэй-гун умер на тридцать первом году [своего правления] (669 г.), у власти встал его сын И-гун по имени Чи. Находясь на престоле, И-гун любил играть с журавлями, распутствовал, веселился, роскошествовал, предавался излишествам. На девятом году [правления И-гуна] (660 г.) племена ди напали на княжество Вэй; когда [же] И-гун вознамерился послать войска, некоторые солдаты взбунтовались.
Высшие чиновники сказали князю: «Вы, правитель, любите журавлей, им и можно приказать напасть на ди». Племена ди вторглись в княжество и убили И-гуна[446]. Во время правления И-гуна ни байсины, ни высшие сановники ему не подчинялись. С того времени как отец И-гуна — Хуэй-гун Шо — оклеветал и убил наследника Цзи и встал вместо него у власти и вплоть до И-гуна [народ и чиновники] постоянно хотели убрать их; теперь в конце концов они уничтожили всех потомков Хуэй-гуна и на смену им поставили правителем Шэня — сына Чжао-бо Ваня, который был младшим братом Цянь-моу; это был Дай-гун.
Дай-гун Шэнь умер в начальном году [правления] (660 г.). Правитель княжества Ци, Хуань-гун, видя, что в княжестве Вэй многократно [возникали] смуты, возглавил чжухоу в походе на племена ди, затем они обнесли стеной резиденцию вэйского [князя] в Чуцю[447]. [Хуан-гун] поставил правителем в Вэй младшего брата Дай-гуна по имени Хуэй; это был Вэнь-гун. Из-за беспорядков в княжестве Вэнь-гун ранее бежал в княжество Ци; теперь цисцы вернули его в Вэй.
[Следует сказать, что] ранее, когда дисцы убили И-гуна, вэйцы сожалели о нем; они думали вновь поставить у власти потомков ранее умершего наследника Сюань-гуна — Цзи[448], но сын Цзи тоже умер, а княжич Шоу, погибший за Цзи, не имел сыновей. Младших братьев наследника Цзи, родившихся от одной с ним матери, было двое. Одного звали Цянь-моу. Цянь-моу какое-то время был правителем княжества вместо Хуэй-гуна, но через восемь лет вновь [вынужден был] уйти; другого звали Чжао-бо. И Цянь-моу и Чжао-бо оба уже умерли, поэтому поставили у власти сына Чжао-бо — Шэня; он стал Дай-гуном. После смерти Дай-гуна вновь поставили править его младшего брата, которого звали Хуэй; это был Вэнь-гун.
Как только Вэнь-гун встал у власти (659 г.), он облегчил подати и сделал справедливыми наказания, сам лично [много] [116] трудился, вместе с байсинами переживал трудности и этим привлек к себе народ княжества Вэй[449]. На шестнадцатом году [правления Вэнь-гуна] (644 г.) цзиньский княжич Чун-эр проезжал [через] [Вэй], но был встречен не по ритуалу. На семнадцатом году [правления Вэнь-гуна] (643 г.) умер циский Хуань-гун. На двадцать пятом году [правления] (635 г.) Вэнь-гун умер, у власти встал его сын Чэн-гун Чжэн.
На третьем году [правления] Чэн-гуна (632 г.) княжество Цзинь хотело воспользоваться дорогой [через Вэй], чтобы прийти на помощь княжеству Сун, однако Чэн-гун не дал [на это своего] согласия
Седьмой том «Исторических записок» продолжает перевод труда древнекитайского историка Сыма Цяня (145—87 гг. до н.э.) на русский язык. Том открывает 5-й и последний раздел памятника — «Ле чжуань» («Жизнеописания»). «Ле чжуань» включает в себя 70 глав биографий более 300 наиболее ярких и значительных фигур Древнего Китая. В книге 25 глав, персонажами которых являются выдающиеся политические деятели, философы, полководцы, поэты. Через драматические повороты личных судеб героев Сыма Цянь сумел дать многомерную картину истории Китая в VI—III вв.
«Исторические записки» древнекитайского историка Сыма Цяня (145-86? гг. до н. э.) — выдающийся памятник китайской историографии. До настоящего времени этот труд остается незаменимым источником разнообразных сведений о древнем Китае. В первый том вошли четыре главы «Основных записей» — первой части книги Сыма Цяня.
Девятый том «Исторических записок» завершает публикацию перевода труда древнекитайского историка Сыма Цяня (145-87 гг. до н.э.) на русский язык. Том содержит заключительные 20 глав последнего раздела памятника — Ле чжуань («Жизнеописания»). Исключительный интерес представляют главы, описывающие быт и социальное устройство народов Центральной Азии, Корейского полуострова, Южного Китая (предков вьетнамцев). Поражает своей глубиной и прозорливостью гл. 129,посвященная истории бизнеса, макроэкономике и политэкономии Древнего Китая.
«Исторические записки» Сыма Цяня — выдающийся памятник китайской историографии — до сих пор остается незаменимым источником разнообразных сведений о Древнем Китае. Во второй том вошли главы 5-11 «Основных записей» — первого раздела труда Сыма Цяня.
Шестой том «Исторических записок» продолжает перевод труда древнекитайского историка Сыма Цяня (145—87 гг. до н. э.) на русский язык. Перевод сопровождается научным комментарием и исследованием основных проблем истории конца первого тысячелетия до н. э. Шестым томом завершается публикация раздела «Ши цзя» («Наследственные дома»). Том включает 20 глав (41—60) «Исторических записок», в том числе истории княжеских домов Юэ, Чжэн, Чжао, Вэй и Хань, описание жизни Конфуция, деятельность вождя восставших крестьян Чэнь Шэ, ряда ханьских ванов и государственных деятелей: Сяо Хэ, Хаю Цаня, Чжан Ляна и др.
Восьмой том «Исторических записок» продолжает перевод труда древнекитайского историка Сыма Цяня (145-87 гг. до н.э.) на русский язык. Том содержит очередные 25 глав последнего раздела памятника — «Ле чжуань» («Жизнеописания») Главы тома вобрали в себя исторические и этнографические факты, сведения по древнекитайской философии, военному делу, медицине. Через драматические повороты личных судеб персонажей Сыма Цянь сумел дать многомерную картину истории Китая VI—II вв. до н.э.
Любой народ, любая эпоха по-своему пытаются объяснить окружающий мир, смысл жизни, выработать некую иерархию ценностей, - и создают свою мифологию. В египетской мифологии поэтичность доминирует над реальностью. Системный свод древнеегипетских мифов и легенд в литературно-художественном пересказе И.В.Рака продолжает традицию отечественных популярных изданий, посвященных наиболее значительным мифологиям Древнего мира, - Двуречья, Греции и Рима, Китая, Индии, Ирана.
Эта книга — о Салах ад-Дине, кто был благочестием (Салах) этого мира и веры (ад-Дин), о бесстрашном воителе, освободившем Святой Город от чужеземных завоевателей, о мудром и образованном правителе мусульман.
Японская культура так же своеобразна, как и природа Японии, философской эстетике которой посвящены жизнь и быт японцев. И наиболее полно восточная философия отражена в сказочных жанрах. В сборник японских сказок «Счастливая соломинка» в переводе Веры Марковой вошли и героические сказки-легенды, и полные чудес сказки о фантастических существах, и бытовые шуточные сказки, а также сказки о животных. Особое место занимает самый любимый в народе жанр – философские и сатирические сказки-притчи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вашему вниманию предлагается перевод и исследование сборника коротких рассказов и заметок в жанре бицзи, принадлежащего перу известного китайского литератора XVIII века Юань Мэя.Рассматриваемая коллекция рассказов и заметок Юань Мэя известна под двумя названиями: "О чем не говорил Конфуций" (Цзы бу юй) и "Новые [записи] Ци Се" (Синь Ци Се). Первоначально Юань Мэй назвал свой сборник "О чем не говорил Конфуции", но, узнав, что под этим названием выпустил сборник рассказов один писатель, живший при династии Юань, изменил наименование своей коллекции на "Новые [записи] Ци Се".Из 1023 произведений, включенных Юань Мэем в коллекцию, 937 так или иначе связаны с темой сверхъестественного.
ББК 84 Тадж. 1 Тадж 1П 75Приключения четырех дервишей (народное) — Пер. с тадж. С. Ховари. — Душанбе: «Ирфон», 1986. — 192 с.Когда великий суфийский учитель тринадцатого столетия Низамуддин Аулийя был болен, эта аллегория была рассказана ему его учеником Амиром Хисравом, выдающимся персидским поэтом. Исцелившись, Низамуддин благословил книгу, и с тех пор считается, что пересказ этой истории может помочь восстановить здоровье. Аллегорические измерения, которые содержатся в «Приключениях четырех дервишей», являются частью обучающей системы, предназначенной для того, чтобы подготовить ум к духовному развитию.Четверо дервишей, встретившиеся по воле рока, коротают ночь, рассказывая о своих приключениях.
В исследовании, предваряющем перевод Ямато-моногатари, подробно рассматриваются проблемы датировки текста, ряд текстологических вопросов, а также ключевое для данного памятника соотношение стихов и прозы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Один из выдающихся памятников средневековой японской литературы в жанре моногатари впервые полностью переведен на русский язык.Статья Л. М. Ермаковой «Ямато-моногатари как литературный памятник» выкладывается отдельным файлом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.