Исторические силуэты - [124]

Читая воспоминания разных сотрудников Аракчеева по военным поселениям, мы отчетливо видим, в чем состоял секрет той быстроты, с которой Аракчеев осуществлял желания государя. Секрет этот самый несложный. Он сводился к тому, что Аракчеев вовсе не считал нужным изыскивать для выполнения той или другой работы наиболее подготовленных и подходящих к ней людей. Он твердо верил во всемогущество служебной субординации и проповедовал правило, что на службе никто и никогда не может отговариваться незнанием и неумением. Достаточно приказать и взыскать — и любое дело будет сделано.

Любопытные указания на эту аракчеевскую административную магию находим в записках Брадке. В 1817 г. Брадке 20-летним подпоручиком был откомандирован в распоряжение Аракчеева по военным поселениям. Вместе с полковником Паренсовым, также назначенным вновь на службу по военным поселениям, Брадке явился к Аракчееву. Тот любезным тоном объяснил предстоящие им обязанности: определять линии построек, приготовлять поля, луга и пастбища для новых поселенцев, для чего под их команду будет назначено несколько батальонов. Брадке и Паренсов в смущении заявили, что они оба совершенно несведущи в сельском хозяйстве. Аракчеев сразу изменился в лице и сурово ответил, что не привык выслушивать таких возражений и что всякий служащий должен беспрекословно исполнять возлагаемые на него обязанности.

Скрепя сердце, Брадке и Паренсов отправились к месту назначения. Первоначально они занялись обучением офицеров съемкам местностей для определения мест для полковых штабов, рот, полей, дорог и т. п. Эта операция была им знакома и ранее, и дело шло гладко. Скоро, однако, пришлось приниматься за расчистку и осушение болот. Никто из офицеров не имел понятия о таких работах, и, по словам Брадке, начался настоящий хаос. Солдаты кое-как приноровлялись к делу; по вдохновлению, по смекалке, наугад принимались сами изобретать приемы работы, но мудрость их была невелика, и в ходе работ царили бестолковщина и сумбур.

Аракчеев твердил только одно — что «с доброю волей можно достигнуть всего и что всякая нерешительность изобличает только дурное намерение». Брадке и Паренсов указывали ему, что ими все же наделано много важных ошибок, которых легко избежал бы сведущий человек. Аракчеев никак не хотел признать справедливости таких указаний. Летом 1819 г. Аракчеев отправил Брадке в Могилевское военное поселение для приведения в порядок хозяйственных дел. Брадке опять возражал против этого назначения: «Это превышает мои силы и знания, — говорил он, — я не умею отличить овса от ржи». — «Все это глупости, — отвечал Аракчеев, — поручения должны быть исполняемы, коль скоро на нас лежит служебная обязанность». — «Но если я их исполню дурно по своему неведению?» — продолжал обороняться Брадке. — «Тогда я отдам вас под суд», — успокоительным тоном заметил Аракчеев. «И пришлось ехать», — пишет Брадке[547].

Совершенно то же самое рассказывает Свиязев, определившийся в начале 1825 года архитектором в новгородские военные поселения. Свиязеву поручили построить дома для роты австрийского полка и отрядили в его распоряжение для этой цели батальон солдат, в котором большею частью были ярославцы, в уверенности, что всякий ярославец — непременно каменщик. На деле оказалось, что во всем батальоне только один солдат кое-как разумеет по этой части. И пришлось мне, рассказывает Свиязев, отыскивать старые записки, веденные еще в начале практики, и обучать избранного мною кондуктора разбивке строения, приготовлению известкового раствора, поливке кирпича и т. п. Эйлер в своих записках тоже отмечает эту характерную черту службы при Аракчееве, по которой каждый должен уметь делать все, что ему прикажут, независимо от подготовки.

Разумеется, такой упрощенный прием управления громадным и сложным предприятием, каким были военные поселения, не мог приводить к твердым и прочным результатам. Но о прочности результатов Аракчеев как раз и не заботился, была бы только наведена внешняя красота на показные декорации.

Беспристрастный и сдержанный в своих суждениях, Брадке говорит прямо: «В занятиях по военным поселениям — много шуму, много мучений, беготни и суеты, а действительной пользы никакой». В устройстве самих поселений, по отзыву того же автора, «на поверхности был блеск, а внутри уныние и бедствие». На каждом шагу встречались там бестолковые, непроизводительные затраты и отсутствие заботливости о действительной пользе дела. Слепая вера руководителей во всемогущество приказа на каждом шагу побивалась жизнью, но руководители упрямо отвертывались от жизненных уроков.

Самый выбор местностей для устройства поселений, по словам Брадке, был «роковым». В Новгородской губернии под поселения были взяты места, почти сплошь занятые старым, порченым лесом, с обширными и глубокими болотами, негодными для обработки, с населением, мало привычным к земледелию. В Могилевской губернии избрали обширную волость, откуда несколько тысяч человек переселили в Херсонскую губернию, и масса народу погибла при этом переселении от голода, уныния, тоски по родине. А на их место поступил батальон солдат, отвыкших от земледелия, незнакомых с местностью, лишенных знающих руководителей. В первое время они страшно бедствовали. Построили великолепные здания для штабов, провели всюду шоссе, поставили щегольские домики для поселенных солдат, но луга и пастбища оказались расположенными далеко за полями, и скот приходил на пастьбу совершенно изнуренный. Выписали дорогой заграничный скот, когда луга еще не были нарезаны, и скотина падала от голода и злокачественности болотных трав. И ко всем таким тяжелым промахам присоединялась тягостность педантического формализма и бесцельная жестокость в приемах управления. Так характеризует Брадке оборотную сторону показной «деловитости» аракчеевского управления военными поселениями. Подтверждений этой характеристике можно найти сколько угодно в отзывах очевидцев и участников этого дела. В записках Мартоса и Маевского встречаем выразительное описание «благоустройства» тех жилищ или, как их именовали тогда, «связей», которые устраивались для поселенных войск по одинаковому, однажды навсегда утвержденному образцу.