Испанские братья. Часть 1 - [17]

Хулио же наблюдал за своим собеседником с гораздо большей проницательностью, чем мог вообразить Карлос. Во время ужина он узнал от слуг, что их молодой господин ласков, обходителен и во всей своей жизни никого не обидел. Поскольку он это теперь знал, то чувствовал большую симпатию к молодому человеку, печальный вид которого говорил о постигшем его большом горе.

— Ваше благородие, Вы наверно утомлены моими разговорами, — сказал он наконец, — пора, дать Вам возможность отдохнуть.

— Прежде чем Вы уйдёте, — сказал Карлос, — я хочу, чтобы Вы выпили со мною вина.

В комнате не было другого вина, кроме драгоценного хереса, принесённого заботливой Долорес. Думая про себя, что же Хулио скажет о прекрасном напитке, Карлос нашёл второй бокал.

Хулио, очевидно, человек умеренный, стал отказываться.

— Ведь я уже воспользовался гостеприимством Вашего благородия.

— Это не помешает Вам поднять бокал за моё благополучие, — сказал Карлос, наполнил бокалы вином и больший из них передал Хулио.

Это было незначительное действие, но до конца своих дней Карлос благодарил Бога, что Он внушил ему мысль подать погонщику бокал с вином.

Хулио поднёс бокал к губам и очень серьёзно произнёс:

— Да даст Вам Бог счастья и благополучия, мой благородный господин.

Карлос тоже опустошил свой бокал, довольный тем, что он снял с него унизительное чувство усталости. С горькой усмешкой он ответил:

— Едва ли мне теперь на пути встретится счастье…

— Но почему, сеньор? С Вашего позволения, Вы молоды, любезны, высокообразованны, и, как я слышал, Вас ждёт блестящее будущее.

— Всё это не охраняет от несчастья.

— Пусть Бог даст Вам утешение.

— Я благодарю Вас за Ваши добрые слова, — вскользь заметил Карлос, чувствуя, что сказал лишнее, — я думаю, у каждого есть свои неприятности, и в основном люди с ними справляются, надеюсь, я тоже справлюсь.

— И всё-таки, пусть Бог даст Вам утешение, — задумчиво и серьёзно повторил погонщик.

Карлос, удивлённый, посмотрел на него с некоторым любопытством.

— Сеньор, — Хулио немного наклонился вперёд и тихо и осторожно произнёс, — может Ваше благородие ответить простому смертному на один только вопрос: Вы знаете Бога?

Карлос вскинулся. Разве перед ним сумасшедший? Будто бы нет, все его произнесённые слова свидетельствовали об обратном. Он, очевидно, был весьма разумным, хотя и не слишком образованным человеком, говорившим с простодушной прямотой одарённого ребёнка. И теперь он поставил истинно детский вопрос, на который не смог бы, пожалуй, ответить мудрейший из людей. Растерявшийся было Карлос, в конце концов, решил воспринять вопрос как легкомысленный и необдуманный, и с долей иронии ответил:

— Да, в университете Алькалы я изучал теологию и получил степень лиценциата.

— Если Ваше благородие позволит, скажите, что значит это красивое слово «теология»?

— Вы наговорили мне столько умных вещей, а этого не знаете! Это наука о Боге.

— Значит Вам, Ваше благородие, известно кое-что о Боге, но разве знать Бога то же самое? Я много знаю про короля Карла, который сейчас в Сен-Жюсте. Я могу рассказать Вам историю всех его походов, но я никогда его не видел, с ним не говорил, и далёк от мысли считать его своим другом. Или, если погибнут мои мулы, или алгвазилы[20] в Кордове арестуют меня из-за контрабанды, или случится со мной другое несчастье, послать к нему или пойти к нему самому в надежде, что он мне поможет или спасёт меня.

— Я начинаю Вас понимать, — сказал Карлос. В нём возникло подозрение, что погонщик — переодетый монах, хотя едва ли это было так, потому что его пышная чёрная шевелюра не носила никаких следов тонзуры.

— Так получается, что только святые знают Бога.

— Неужели, сеньор? Разве я так сказал? Напротив, я хотел сказать, что Господь наш Иисус Христос (при произнесении этого имени Карлос перекрестился, тогда как погонщик в своём увлечении темой, этого не заметил), чтобы люди научились узнавать Отца, чтобы явить Его всем, кто в Него поверит.

— Это очень простое и очень благословенное учение, — уклончиво ответил Хулио, — кто знает Бога, те счастливы, какое бы горе и несчастье не постигло их извне — в душе они спокойны и радостны.

— Вы советуете мне искать мира в религиозности?

— Нет, сеньор, не в религии Вы должны искать мира, но у Бога и во Христе, который открывает Его людям.

— Различие только в словах, а суть одна и та же.

— И опять-таки я осмелюсь в полном смирении возразить Вашему благородию, что это не так. Иисус Христос сам, Он один может дать человеческому сердцу мир и счастье. Терзает ли нас грех — Он сказал: «Тебе прощаются грехи твои», голодны ли мы: Он — хлеб, жаждем ли мы: Он — животворящий поток. Утомились ли мы? Он говорит: «Придите ко Мне все труждающиеся и обременённые, и Я успокою вас».

— Послушайте, кто, или, что Вы такое? Вот Вы приводите мне слова Священного Писания, Вы что, читаете латынь?

— Нет, сеньор, — смиренно ответил погонщик и опустил голову.

— Нет?

— Нет, сеньор, в самом деле. Но…

— Продолжайте же.

Хулио поднял глаза. Они блестели своеобразным блеском.

— Вы можете дать мне слово благородного человека, что не предадите меня?

— Никогда я Вас не предам.