Ислам в России и Евразии XVI - ХХI вв. - [206]

В 1982 г. в Москве (в соавторстве с узбекским исследователем Ха-ятом Исмаиловым) вышла книга Аширова «Критика антисоветской фальсификации положения ислама и мусульман в СССР», ставшая до перестройки самой цитируемой по данной теме^14791480.

Критика позиций советологов приобрела особое значение в годы Афганской войны, хотя сами аргументы советологов в целом оставались прежними, восходящими к «школе Беннигсена».

Александр Беннигсен (Alexandre Bennigsen, 1913-1988), чьи взгляды и оценки масштабно повлияли на восприятие ислама в СССР целым поколением зарубежных исследователей, был автором ряда широко известных работ. В 1983 г. А. Беннигсен опубликовал в Париже на русском языке в знаменитом эмигрантском издательстве YMCA Press свою книгу «Мусульмане в СССР». В этой работе, в частности, анализировалось сосуществование в СССР «официального» и «неофициального», или «параллельного», ислама. Современный российский востоковед В.О. Бобровников справедливо отмечает ошибочность подобного вывода А. Беннигсена, уточняя, что «официальный» и «неофициальный» ислам в условиях советской действительности пересекались и взаимно дополняли друг друга, а не развивались параллельно¹.

В 1978 г. известный французский историк и политолог Элен Каррер д’Анкосс (Helene Carrere d’Encausse) в своей книге «Расколовшаяся империя» (“L’Empire eclate”) предсказала распад СССР и в качестве основной причины этого назвала высокую рождаемость в республиках Средней Азии. Как известно, эти прогнозы не сбылись, так как этнические причины распада СССР связаны прежде всего с движением за независимость в Прибалтике, в то время как население среднеазиатских республик не проявляло особой активности вплоть до провозглашения их независимости^14811482.

Большинство советологов придерживались установки, сформированной в работах А. Беннигсена, на тождественность этнической и религиозной составляющих у мусульманских народов СССР. Поэтому обычно положение ислама в СССР (например, развитие «официальных» религиозных структур или суфизма) изучалось советологами в сочетании с анализом положения народов СССР, традиционно исповедовавших ислам. Как известно, марксистско-ленинская методология (и, разумеется, советское религиоведение) отрицала взаимозависимость конфессиональных и этнических идентификаций и настаивала на идее о завершенности процесса формирования в СССР социалистических наций.

Разумеется, основное значение советологических исследований заключалось в том, что они давали альтернативные господствовавшему в СССР марксизму представления о советском исламе. Кроме того, советологи, изучавшие положение ислама в СССР, пытались следовать принципу междисциплинарности и сочетать в своих работах анализ исторического, политологического, экономического, демографического и социологического материалов. Последние два, в связи с невозможностью проведения полевых исследований непосредственно в СССР, анализировались советологами скорее в абстрактном ключе - в рамках интерпретации опубликованных советских материалов (в целом интерпретацию советских официальных данных можно считать ключевой методологической установкой советологии).

А.А. Нуруллаев являлся в СССР в 70-80-е гг., вероятно, наиболее глубоким знатоком советологических трудов, посвященных исламу. Ему была доступна вся литература о советском исламе, выходившая на Западе. И хотя контраргументация Нуруллаева существенно ограничивалась текущими партийными установками, сам жанр «ответа» на зарубежные публикации о советском исламе можно считать не только частью идеологической контрпропаганды, но и своеобразным историографическим феноменом эпохи холодной войны.

Однако большая часть деятельности А.А. Нуруллаева была связана прежде всего с контролем и регулированием деятельности мусульманских общин по всему СССР. Среди них и несколько проведенных при участии Нуруллаева смен муфтиев Духовных управлений.

15 июня 1974 г. в возрасте 84 лет в Уфе скончался муфтий Шакир Хиялетдинов, пробывший на посту руководителя ДУМЕС 23 года. Его похороны торжественно прошли с участием большинства ведущих имамов юрисдикции ДУМЕС, делегатов из других духовных управлений мусульман СССР, значительного числа верующих. Власти наметили провести в следующем, 1975 г. съезд ДУМЕС, на котором должно было состояться избрание нового уфимского муфтия. Однако, по существу, ключевая кандидатура уже определилась...

Согласно устным свидетельствам ленинградского имама Хафиза Махмудова (1937-2008), престарелый муфтий Хиялетдинов в последние годы жизни особое покровительство оказывал именно среднему и молодому поколению имамов ДУМЕС: самому Махмудову, имаму мечети в Чистополе Нурулле Мофлюхунову, Аббасу Би-барсову и Файзирахману Саттарову^{1483. Однако Совет по делам религий в середине 1970 х гг. еще ориентировался на пожилых и успешно участвовавших в международной деятельности религиозных деятелей. Поэтому выбор тогда был остановлен на Ахметзяне Мустафине.}

Имам-хатыб Московской Соборной мечети Ахметзян Мустафин, имевший к началу 1970 х гг. прочные позиции как среди ведущих имамов ДУМЕС, так и в Совете по делам религий, являлся наиболее подходящим для должности руководителя Духовного управления. Поэтому в преддверии съезда Ахметзян Мустафин стал исполняющим обязанности муфтия ДУМЕС.