Ислам в России и Евразии XVI - ХХI вв. - [12]

. О Крыме в этом контексте, правда, не говорится. Но, как будет сказано ниже, позднее сам Миних будет ссылаться на Петра I в обосновании своего «крымского проекта».

В это время мысль о желательности ликвидации Крымского ханства, присоединения его территории к России и возрождении местного христианства возникла не только на Западе, но и в греческой культуре. Знаменитый греческий писатель Константин Дапонте, волею судеб оказавшийся в Крыму в 1746-1747 гг. при дворе хана Селима II Гирея, рассказал об этом путешествии в поэме «Зерцало жен» (полностью издана в 1766 г.). Фактически он первым познакомил с Крымом своих современников-греков, причем говорил о настоящем полуострова, а не о его богатом античном и византийском прошлом. В поэме Дапонте, в частности, описал хана как идеального правителя - что не помешало ему предположить, что однажды Крым вновь станет христианским. Эти надежды, очевидно, были связаны с теплым отношением к России, в которой ученый-грек видел защитника христиан от мусульман. В другой работе он не скрывал надежд на то, что Россия разгромит Османскую империю и станет

«освободителем православных», то есть греков. Таким образом, Да-понте размышлял в категориях национального освобождения Греции, а уничтожение ханства и присоединение Крыма к России виделось ему лишь одним из этапов в этой «православной реконкисте»^62.

Сразу после восшествия на престол Екатерины II в 1762 г. к ней поступило несколько проектов, предусматривавших покорение Крыма. Президент Коллегии иностранных дел Михаил Илларионович Воронцов в докладе «О Малой Татарии» предложил завоевать Крым из военно-стратегических соображений - ради ликвидации угрозы татарских набегов, их перманентных конфликтов с казаками, а также поскольку ханство было источником «неприятностей с Портой». Отдельно отмечено, что установление власти над Крымом позволило бы России «привлечь к себе всю коммерцию» с «ближними восточными и южными странами»^63.

Вслед за этим фельдмаршал Миних направил императрице письмо, в котором утверждал, что располагает доказательствами: на протяжении 30 лет Петр I лелеял планы «изгнать турок и татар из Европы и восстановить Греческую монархию». Что это за доказательства, неясно, но в любом случае Миних находился на русской службе с 1721 г. и не раз общался с государем^{64. Миних писал, что во время своего пребывания в ссылке (1742-1762 гг.) разработал план соответствующей кампании. Частью этой кампании должно было стать покорение Крыма. Фельдмаршал утверждал, что благодаря своему опыту, полученному в походе 1736 г., он хорошо знаком как со сложностями экспедиции на полуостров, так и путями их преодоления - не вдаваясь, впрочем, в подробности65. Примечательно, что тепло относившийся к своему шефу фон Манштейн счел необходи-}

мым отметить, что перед началом похода тот «знал о Крыме только понаслышке от казаков, которые бывали там по торговым своим отношениям; и представляя себе страну сию хлебороднейшею, он предполагал, что войска, вступя в неприятельские земли, найдут для себя прокормление в избытке и не будут иметь нужды в привозном провианте»¹. В итоге никаких припасов обнаружено не было, и армия оказалась в ловушке. Но как бы то ни было, Миних и в дальнейшем не оставил своих планов относительно Крыма, и более того, ловко использовал имя Петра I для того, чтобы придать им дополнительный вес. Любопытно, что это письмо было опубликовано в Германии через 20 лет, накануне присоединения Крыма к России.

Показательно, что именно с фигурой Миниха (а не, например, Вольтера или Альгаротти) некоторые иностранцы впоследствии связали проект по изгнанию османов из Европы и восстановлению Византии. Так, побывавший в российском Крыму в 1784 г. французский аристократ барон Шарлль де Бар в своем травелоге приписал этот проект Петру I, ссылаясь на письмо Миниха к Екатерине II. Российская императрица, по его словам, «согласилась на этот проект» и последовательно работала над его реализацией⁶⁶⁶⁷. Но это, по-видимому, не так. Поначалу Екатерина II не предпринимала никаких усилий в отношении Крыма. Лишь начало очередной Русско-турецкой войны 1768-1774 гг. стало поводом для многих интеллектуалов вернуться к «крымскому вопросу». Как правило, он был связан с идеей об изгнании османов из Константинополя.

В 1769 г. известный авантюрист граф Сигизмунд фон Редерн, немец по происхождению, ставший французским подданным, представил Екатерине II проект присоединения Крыма, а затем и Константинополя. Целью было создание кампании для торговли с Востоком. Фон Редерн вдохновлялся примером Британской Ост-Индской компании, ставшей мощнейшим инструментом британского колониализма. Задуманная фон Редерном структура должна была получить ряд государственных функций (юридический иммунитет, право вести войну, армию и флот). Однако императрица проект отвергла, очевидно, по причине его утопичности¹.

Вольтер в переписке с Екатериной II подталкивал императрицу к войне с Турцией, побуждая ее изгнать османов из Европы и «восстановить Грецию»⁶⁸⁶⁹. Однако Крым он вспоминал несравненно реже, чем Афины и Константинополь. Так, в письме от 30 июля 1771 г. француз спрашивал императрицу, верно ли, «что весь Крым покорился уже под Вашу державу и что оный не долго заставлял просить себя о том»? Вольтер был восхищен тем, что Россия овладела землей, бывшей сценой античных мифов, описанных Еврипидом в трагедии «Ифигения в Тавриде». Но этого было мало для философа, и он призывал не останавливаться на достигнутом: «Ежели по взятии Хер-сонеса Таврического (т. е. Крыма. -