Искренность после коммунизма. Культурная история - [96]
Есть искушение объединить разные мнения о «новой искренности» в одно четкое определение российской искренности 2010‐х годов. Однако такое определение будет опираться именно на те спекулятивные предположения о состоянии современной культуры, которых я старалась избегать в своей книге. Излагая генеалогию риторики искренности в эпоху перестройки и в постсоветской России, я не пыталась указать на то, что означает «на самом деле» столь горячо обсуждаемая возрожденная искренность. Подобный подход непродуктивен в мире, где теоретики давно утратили веру в идею стабильной личности. Однако просто отвергать риторику новой искренности — либо как чересчур тривиальную дискуссию, либо как циничную проделку — было бы также непродуктивным. В конце концов, как свидетельствуют те голоса, которые мы услышали в этой книге, искренность сегодня остается жизненно важной заботой для писателей и блогеров, критиков и художников.
Моя цель состояла в другом. Как показывают вышеизложенные размышления, я стремилась понять, каким образом непреходящая популярность различных моделей искренности помогает нам осмыслить современное общество — и посткоммунистическое, и глобальное. Стремление справиться с травматическим прошлым, пережить тяжелый экономический кризис, сохранить человеческие связи в постдигитальную эру — именно эти культурные потребности лежат в основе истории искренности после коммунизма.
Показывая, как влияют сегодняшние разговоры об искренности на эти большие культурные проблемы, я хотела внести некоторые коррективы в западные исследования поздне— и постпостмодернистской риторики. Культурологи, полагающие, что подобный тип риторики работает исключительно в западноевропейском и англоязычном мире, допускают серьезный просчет. Конечно, постмодернистский проект не ограничен Европой и Соединенными Штатами — но вопрос «Что будет после постмодернизма?» также решался в гораздо менее узком геополитическом диапазоне, чем предполагает нынешная литература[774]. В России дискуссии о переходе к поздним или постпостмодернистским парадигмам распространены по крайней мере столь же широко, а возможно, и шире, чем в Западной Европе или США.
«В 1990‐е годы все заговорили об искренности», — однажды заметила куратор и критик Алла Митрофанова на конференции, посвященной перестройке[775]. К концу 2010‐х годов, когда я заканчивала черновой вариант этой книги, было ясно, что «новая искренность» не стала новым культурным мейнстримом, как полагали некоторые в то время. Однако все, что было сказано в этой книге, свидетельствует, что характерное для эпохи перестройки увлечение искренностью не закончилось ни в России, ни где бы то ни было еще — скорее дело обстоит прямо противоположным образом. Точное значение понятия «новая искренность» остается таким же запутанным, каким оно представлялось с самого начала, однако его адепты продолжают с неослабевающим рвением (ре)конструировать и переопределять это понятие. В стихах, каталогах выставок, рекламных роликах, модных журналах, телевизионных шоу, в блогах, твиттере и инстаграме мечты о возрождении искренности преследуют нас и по сей день.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Аввакум. Житие протопопа Аввакума. М.: ГИХЛ, 1960.
Адорно Т. Эстетическая теория / Пер. с нем. А. В. Дранова. М.: Республика, 2001.
Айзенберг М. Возможность высказывания // Знамя. 1994. № 6. С. 191–198.
Айзенберг М. Слышите вы — Пригов // OpenSpace. 2008. 6 августа. (http://os.colta.ru/literature/projects/130/details/2286/; режим доступа: 29 июля 2019 г.).
Акимов Б. Мы с Владимиром Сорокиным выбрали лучшую в России водку // Сноб. 2009. 29 октября (http://snob.ru/selected/entry/8326; режим доступа: 16 июля 2019 г.).
Акимов Б. Как мы с Владимиром Сорокиным сходили к Анатолию Комму // Сноб. 2010. 13 июня (http://snob.ru/selected/entry/20014; режим доступа: 16 июля 2019 г.).
Алексиевич С. Время second-hand: конец красного человека // Дружба народов. 2013. № 8 (http://magazines.russ.ru/druzhba/2013/8/2a.html; режим доступа: 29 июля 2019 г.).
Андрющенко В., Ребецкая Н., Шайкевич А. (ред.) Статистический словарь языка Достоевского. М.: Языки славянской культуры, 2003.
Архангельский А. Новая серьезность // Взгляд. 2008. 25 августа (http://www.vz.ru/columns/2008/8/25/200033.print.html; режим доступа: 29 июля 2019 г.).
Ашкеров А. Pussy Riot — изнанка казенности // Взгляд. 2012. 15 марта (http://vz.ru/politics/2012/3/15/567975.html; режим доступа: 28 июля 2019 г.).
Бабицкая В. Что такое «Новый эпос» // OpenSpace. 2008. 20 февраля (http://os.colta.ru/literature/events/details/1249; режим доступа: 20 июля 2019 г.).
Бавильский Д. Об искренности в искусстве // Взгляд. 2005. 20 июня (http://www.vz.ru/columns/2005/6/20/892.html; режим доступа: 15 июля 2019 г.).
Бавильский Д. Сорокин forever! Знаки препинания № 56: Главная книга осени — Владимир Сорокин «Путь Бро», роман. Издательство «Захаров» // Топос. 2004. 14 сентября (http://topos.ru/article/2746; режим доступа: 17 июля 2019 г.).
Бакштейн И. Я оптимист по натуре, я верю. Интервью с Иосифом Бакштейном // Журнал московского музея современного искусства. 2007. № 2. С. 47–50.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своей новой книге известный немецкий историк, исследователь исторической памяти и мемориальной культуры Алейда Ассман ставит вопрос о распаде прошлого, настоящего и будущего и необходимости построения новой взаимосвязи между ними. Автор показывает, каким образом прошлое стало ключевым феноменом, характеризующим западное общество, и почему сегодня оказалось подорванным доверие к будущему. Собранные автором свидетельства из различных исторических эпох и областей культуры позволяют реконструировать время как сложный культурный феномен, требующий глубокого и всестороннего осмысления, выявить симптоматику кризиса модерна и спрогнозировать необходимые изменения в нашем отношении к будущему.
В августе 2020 года Верховный суд РФ признал движение, известное в медиа под названием «АУЕ», экстремистской организацией. В последние годы с этой загадочной аббревиатурой, которая может быть расшифрована, например, как «арестантский уклад един» или «арестантское уголовное единство», были связаны различные информационные процессы — именно они стали предметом исследования антрополога Дмитрия Громова. В своей книге ученый ставит задачу показать механизмы, с помощью которых явление «АУЕ» стало таким заметным медийным событием.
Новая книга известного филолога и историка, профессора Кембриджского университета Александра Эткинда рассказывает о том, как Российская Империя овладевала чужими территориями и осваивала собственные земли, колонизуя многие народы, включая и самих русских. Эткинд подробно говорит о границах применения западных понятий колониализма и ориентализма к русской культуре, о формировании языка самоколонизации у российских историков, о крепостном праве и крестьянской общине как колониальных институтах, о попытках литературы по-своему разрешить проблемы внутренней колонизации, поставленные российской историей.
Представленный в книге взгляд на «советского человека» позволяет увидеть за этой, казалось бы, пустой идеологической формулой множество конкретных дискурсивных практик и биографических стратегий, с помощью которых советские люди пытались наделить свою жизнь смыслом, соответствующим историческим императивам сталинской эпохи. Непосредственным предметом исследования является жанр дневника, позволивший превратить идеологические критерии времени в фактор психологического строительства собственной личности.