Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [49]

На Патриаршем дворе Клим Збродов оказался в окружении выходцев из Речи Посполитой: «смолнянина» Семена Лихарева и «белорусца-литвина» Василия Гурского. Последние, как и прочие православные киевской митрополии, были доставлены на «подначальство». Однако «исправление веры» вызвало их активное недовольство. Непризнание равенства двух православий (киевского и московского), очевидно, окончательно подтолкнуло иммигрантов к решительным действиям. Семен Лихарев и Василий Гурский решили разорвать узы подданства московскому государю. Их мотив не был, конечно, сугубо религиозным. На следствии речь шла о социальных причинах. Так, Семен Лихарев говорил об отсутствии перспектив своего пребывания в России. Он сослался на то, что ему было отказано в дворянском статусе и был оставлен лишь путь холопства[407]. Таким образом, жесткие законы Московского государства не устроили Семена Лихарева и Василия Гурского так же, как и Речи Посполитой. Разочаровавшись сначала в правовой системе Речи Посполитой, они не нашли идеала своим исканиям и в России. У Клима Збродова, как отмечалось, были свои причины для протеста. По его мнению, француз нарушил правила взаимоотношений, сложившиеся между холопами и их господином, т. е. новообращенный иностранец не выполнил требований патроната к своей дворне. (Впоследствии поместья Деремонтовых будут постоянно покидать крепостные крестьяне и холопы.) Клим Збродов полагал, что имел основания наказать хозяина. Не исключена инициатива и Ивана Радилова. Позже Клим Збродов сообщил сподручникам об обещании первого владельца купить ему лошадь. В любом случае у славянских иммигрантов сложился преступный сговор. Они составили план побега. Сначала речь шла о возвращении в Речь Посполитую («в Литву бежать»), но затем выбор пал на вольницу донского казачества. Для столь рискованного путешествия необходимы были средства. Иммигранты, обсуждавшие детали преступления на Патриаршем дворе, решили получить деньги в доме богатого православного иностранца. Предполагалось пополнить финансы за счет состоятельного француза. Клим Збродов предложил: «Поймав же они у боярина иво платье и деньги да пойдем за рубеж»[408]. Таким образом, цепочка знакомств по «подначальству» привела барона к «белорусцу» (т. е. украинцу или белорусу) и «смолнянину», ищущим свободы между Речью Посполитой и Россией, и сделала его жертвой ограбления.

Покинув Патриарший двор (что само по себе являлось серьезным преступлением), Семен Лихарев, Василий Гурский и Клим Збродов ранним утром 8 марта 1629 г. направились к дому Ивана Деремонтова. Благодаря осведомленности Клима Збродова им удалось беспрепятственно проникнуть в жилище. Ни один человек из дворни не оказал сопротивления, напротив, не названный по имени слуга примкнул к разбою. Он с радостью принял участие в выносе имущества хозяина. На следствии Семен Лихарев и Василий Гурский всю вину за организацию ограбления полностью возложили на Клима Збродова. По их словам, именно он поднялся в жилые комнаты хозяина. Зная расположение дома, Клим Збродов за короткое время выбрал понравившиеся ему предметы. Он спустился к соучастникам с «рухлядью», оружием и мешком денег (примерно на сумму 50 рублей). Трудно сказать, где в этот момент находился Иван Деремонтов. Желая напугать подельщиков масштабами преступления, Клим Збродов заявил об «убийстве» хозяина (видимо, речь шла об избиении). Но через несколько дней Иван Деремонтов свидетельствовал в Разрядном приказе и ничего не говорил о телесных увечьях, оставленных слугой. Однако в этот момент беглецов с Патриаршего двора волновал прежде всего дележ добычи. По словам Гурского и Лихарева, основная часть награбленного, в том числе деньги, досталась Климу Збродову. После происшествия он скрылся (унеся с собой свою долю), и не был пойман во время следствия. Семену же Лихареву и Василию Гурскому он рекомендовал как можно быстрее покинуть столицу, обещая вскоре примкнуть к ним, нагнав на лошади (которую, как отмечалось, он якобы получит от прежнего хозяина). Клим Збродов вывел иммигрантов на Можайскую дорогу, указав направление на Дон. Наиболее вероятно, холоп и не планировал уходить к донским казакам.

Барон тем временем подал иск в суд, указав число нападавших в 10 человек. Власти направили по приграничным городам грамоты с приметами беглецов. Видимо, они не потребовались. Два путника, шедшие по направлению к границе и увешанные пистолетами и саблями, вызвали подозрение бдительных подданных московского государя. Уже на следующий день, 9 марта 1629 г., беглецы были пойманы в районе Вязьмы казаком Иваном Рубцом[409], а 10 марта доставлены в Москву[410]. В Разрядном приказе была составлена опись конфискованного имущества: «…Платья чюга бархат червчат, нашивка гнезды золотная ворворки низоны жемчюгом, подпушка тафта широкая желта; кофтан камчат червчат, нашивка золотная ожерелье шитое; кофтан дорогилень жолтъ; шапка бархат червчат з душкою петли жемчюжные; сабля угорская, оправлена серебром; другая сабля ножны хозовые; 5 пистолетов, лядунка бархат зелен, подвяски толковые тканые пряжки и запряжки и наконешники серебряные». Барон был призван для освидетельствования. Представленные вещи он признал своей собственностью. При этом он заявил, что лишился более значительного имущества. Очевидно, до Разрядного приказа дошло не все награбленное.