Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [48]

Но как раз семью подобный выбор веры категорически не устроил. Клан Барнсли не принял решения Пьера де Ремона. Супруга отказалась принять православие. (Сопротивление Анны Барнсли подробно описано в гл. 1.) Джон Барнсли всячески поддерживал дочь, стремясь отстоять ее на аудиенции у патриарха Филарета. Ярое недовольство отца Анны вполне оправданно. Барона, очевидно, брали в семью в качестве столпа протестантизма. Измена религиозным принципам породила глубокий конфликт, запомнившийся современникам и всколыхнувший иноземческое сообщество Москвы.

Перекрещивание проходило в семье де Ремона крайне конфликтно. Оно сопровождалось не только громким скандалом, вызванным религиозным протестом Анны Барнсли, но и грабежом. Обращение повлекло криминальное разбирательство, порожденное коммуникацией барона во время оглашения.

В период подготовки к восприятию таинства Пьер де Ремон обзавелся нежелательными связями. Судя по следственному делу, оглашение он проходил на Патриаршем дворе (где существовало специальное помещение для катехуменов). Находясь «под началом», французский дворянин познакомился с выходцем из Речи Посполитой Иваном Радиловым[399]. Дворянин из Смоленска указал впоследствии на Петров пост как на время совместного пребывания на Патриаршем дворе[400]. Епитимья православного обычно длилась две недели и завершилась миропомазанием. Инославному барону предназначалось шестинедельное обучение основам православия, кульминацией которого являлось перекрещивание. Оглашение совпадало с Петровым постом, и сразу после завершения срока «подначальства» Пьер де Ремон вступил в русскую церковь.

Однако власти отказывались признать социальные последствия перехода в православие Пьера де Ремона до тех пор, пока за бароном не последуют супруга и сын. До полного обращения всех членов семьи он не получал «жалованья для крещения» и верстания. Нормы русского права требовали перекрещивания ближайших родственников. Пьер де Ремон не признал развод, настойчиво сохраняя семью. Он не позволил Анне с ребенком вернуться к отцу. Очевидно, его действия мотивировались заботой о продолжении собственного рода, даже и православного.

Несомненно, развернулась борьба за души Анны и маленького Давида. Джон Барнсли терпел оскорбления на приеме у главы русской церкви, в то время как Пьер де Ремон обговаривал с властями способ приведения непокорной супруги в монастырь. Как отмечалось, английские родственники видели именно барона виновником религиозного принуждения Анны. В трактовке их посланий супруг заманил Анну в монастырь обещаниями показать высокий уровень русской религиозности. Быть может, Анна предполагала диспут, но оказалась в ловушке. Двери монастыря захлопнулись за ней: «Привель еѣ в монастырь не по воле и чево она не чаяла тут еѣ долго задержали и перекрестили по (русской. — Т.О.) вѣре»[401]. Таким образом, барон сумел доставить жену на оглашение. Перекрещивание Алны, согласно Олеарию, произошло 26 июля 1628 г.[402]

Обращение барона в русских документах указано под 25 июля 1628 г.: «136 июня 25 день. Имяна иноземцом, которых крестят в православную християнскую веру. Француженин Петр Доримонт, русское имя Иван»[403]. Пьер де Ремон стал Иваном Ивановым Деремонтовым (документы называли его также Деремин, Доримонт)[404]. В этот день вошел в русскую церковь и младенец Давид. Как и отец, он был наречен Иваном. Таким образом, перекрещивание всех членов семьи происходило почти одновременно (в разных, в мужском и женском, монастырях). Надо полагать, вознаграждение было заранее определено. Власти ожидали лишь свершения таинства. Уже в день перекрещивания глава семьи получал на Казенном дворе «жалованье»[405].

Православная семья Деремонтовых определяла свой уклад исходя из новых традиций и норм права. Барону предстояло строить жизнь в соответствии с русскими обычаями. Создавая свой дом, Иван Деремонтов был принужден позаботиться о православных слугах. Можно предположить, что инославные спутники (значившиеся в окладной книге Иноземского приказа) покинули барона вскоре после его обращения, не желая следовать за хозяином в выборе веры[406]. По совсем иным мотивам еще ранее ушел холоп-датчанин Иван Формер. В поисках единоверной прислуги Иван Деремонтов на Патриаршем дворе обратился с просьбой к Ивану Радилову. Он попросил нового знакомого порекомендовать ему людей, готовых поступить в услужение. Иван Радилов указал барону на своего холопа — Клима Збродова, навещавшего хозяина в период оглашения.

После окончания срока обучения и свершения таинства крещения Клим Збродов стал холопом француза. Трудно определить происхождение нового слуги. Иван Деремонтов называл холопа «кропивенцем», однако круг знакомств Клима Збродова явно тяготел к выходцам из Речи Посполитой. Более того, уже через несколько месяцев благочестивый хозяин выявил искажения в религиозных устоях своего холопа. Он направил его на «исправление веры» на Патриарший двор. Это свидетельствует о том, что Клим Збродов был, наиболее вероятно, иммигрантом или же русским пленником, проведшим несколько лет за границей. Видимо, эти действия Ивана Деремонтова, наряду с прочими, дали основания говорить Климу Збродову, что «его боярин к нему не добр».