Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [48]
Но как раз семью подобный выбор веры категорически не устроил. Клан Барнсли не принял решения Пьера де Ремона. Супруга отказалась принять православие. (Сопротивление Анны Барнсли подробно описано в гл. 1.) Джон Барнсли всячески поддерживал дочь, стремясь отстоять ее на аудиенции у патриарха Филарета. Ярое недовольство отца Анны вполне оправданно. Барона, очевидно, брали в семью в качестве столпа протестантизма. Измена религиозным принципам породила глубокий конфликт, запомнившийся современникам и всколыхнувший иноземческое сообщество Москвы.
Перекрещивание проходило в семье де Ремона крайне конфликтно. Оно сопровождалось не только громким скандалом, вызванным религиозным протестом Анны Барнсли, но и грабежом. Обращение повлекло криминальное разбирательство, порожденное коммуникацией барона во время оглашения.
В период подготовки к восприятию таинства Пьер де Ремон обзавелся нежелательными связями. Судя по следственному делу, оглашение он проходил на Патриаршем дворе (где существовало специальное помещение для катехуменов). Находясь «под началом», французский дворянин познакомился с выходцем из Речи Посполитой Иваном Радиловым[399]. Дворянин из Смоленска указал впоследствии на Петров пост как на время совместного пребывания на Патриаршем дворе[400]. Епитимья православного обычно длилась две недели и завершилась миропомазанием. Инославному барону предназначалось шестинедельное обучение основам православия, кульминацией которого являлось перекрещивание. Оглашение совпадало с Петровым постом, и сразу после завершения срока «подначальства» Пьер де Ремон вступил в русскую церковь.
Однако власти отказывались признать социальные последствия перехода в православие Пьера де Ремона до тех пор, пока за бароном не последуют супруга и сын. До полного обращения всех членов семьи он не получал «жалованья для крещения» и верстания. Нормы русского права требовали перекрещивания ближайших родственников. Пьер де Ремон не признал развод, настойчиво сохраняя семью. Он не позволил Анне с ребенком вернуться к отцу. Очевидно, его действия мотивировались заботой о продолжении собственного рода, даже и православного.
Несомненно, развернулась борьба за души Анны и маленького Давида. Джон Барнсли терпел оскорбления на приеме у главы русской церкви, в то время как Пьер де Ремон обговаривал с властями способ приведения непокорной супруги в монастырь. Как отмечалось, английские родственники видели именно барона виновником религиозного принуждения Анны. В трактовке их посланий супруг заманил Анну в монастырь обещаниями показать высокий уровень русской религиозности. Быть может, Анна предполагала диспут, но оказалась в ловушке. Двери монастыря захлопнулись за ней: «Привель еѣ в монастырь не по воле и чево она не чаяла тут еѣ долго задержали и перекрестили по (русской. — Т.О.) вѣре»[401]. Таким образом, барон сумел доставить жену на оглашение. Перекрещивание Алны, согласно Олеарию, произошло 26 июля 1628 г.[402]
Обращение барона в русских документах указано под 25 июля 1628 г.: «136 июня 25 день. Имяна иноземцом, которых крестят в православную християнскую веру. Француженин Петр Доримонт, русское имя Иван»[403]. Пьер де Ремон стал Иваном Ивановым Деремонтовым (документы называли его также Деремин, Доримонт)[404]. В этот день вошел в русскую церковь и младенец Давид. Как и отец, он был наречен Иваном. Таким образом, перекрещивание всех членов семьи происходило почти одновременно (в разных, в мужском и женском, монастырях). Надо полагать, вознаграждение было заранее определено. Власти ожидали лишь свершения таинства. Уже в день перекрещивания глава семьи получал на Казенном дворе «жалованье»[405].
Православная семья Деремонтовых определяла свой уклад исходя из новых традиций и норм права. Барону предстояло строить жизнь в соответствии с русскими обычаями. Создавая свой дом, Иван Деремонтов был принужден позаботиться о православных слугах. Можно предположить, что инославные спутники (значившиеся в окладной книге Иноземского приказа) покинули барона вскоре после его обращения, не желая следовать за хозяином в выборе веры[406]. По совсем иным мотивам еще ранее ушел холоп-датчанин Иван Формер. В поисках единоверной прислуги Иван Деремонтов на Патриаршем дворе обратился с просьбой к Ивану Радилову. Он попросил нового знакомого порекомендовать ему людей, готовых поступить в услужение. Иван Радилов указал барону на своего холопа — Клима Збродова, навещавшего хозяина в период оглашения.
После окончания срока обучения и свершения таинства крещения Клим Збродов стал холопом француза. Трудно определить происхождение нового слуги. Иван Деремонтов называл холопа «кропивенцем», однако круг знакомств Клима Збродова явно тяготел к выходцам из Речи Посполитой. Более того, уже через несколько месяцев благочестивый хозяин выявил искажения в религиозных устоях своего холопа. Он направил его на «исправление веры» на Патриарший двор. Это свидетельствует о том, что Клим Збродов был, наиболее вероятно, иммигрантом или же русским пленником, проведшим несколько лет за границей. Видимо, эти действия Ивана Деремонтова, наряду с прочими, дали основания говорить Климу Збродову, что «его боярин к нему не добр».
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) – видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче – исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
Сэкигахара (1600) — крупнейшая и важнейшая битва самураев, перевернувшая ход истории Японии. Причины битвы, ее итоги, обстоятельства самого сражения окружены множеством политических мифов и фальсификаций. Эта книга — первое за пределами Японии подробное исследование войны 1600 года, основанное на фактах и документах. Книга вводит в научный оборот перевод и анализ синхронных источников. Для студентов, историков, востоковедов и всех читателей, интересующихся историей Японии.
В работе впервые в отечественной и зарубежной историографии проведена комплексная реконструкция режима военного плена, применяемого в России к подданным Оттоманской империи в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На обширном материале, извлеченном из фондов 23 архивохранилищ бывшего СССР и около 400 источников, опубликованных в разное время в России, Беларуси, Болгарии, Великобритании, Германии, Румынии, США и Турции, воссозданы порядок и правила управления контингентом названных лиц, начиная с момента их пленения и заканчивая репатриацией или натурализацией. Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем тем, кто интересуется событиями Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., вопросами военного плена и интернирования, а также прошлым российско-турецких отношений.
Работа видного историка советника РАН академика РАО С. О. Шмидта содержит сведения о возникновении, развитии, распространении и критике так называемой «новой хронологии» истории Древнего мира и Средневековья академика А. Т. Фоменко и его единомышленников. Подробно характеризуется историография последних десятилетий. Предпринята попытка выяснения интереса и даже доверия к такой наукообразной фальсификации. Все это рассматривается в контексте изучения современного общественного исторического сознания и тенденций развития науковедения.
Предлагаемая книга впервые в отечественной историографии подробно освещает историю Германии на одном из самых драматичных отрезков ее истории: от Аугсбургского религиозного мира до конца Тридцатилетней войны. Используя огромный фонд источников, автор создает масштабную панораму исторической эпохи. В центре внимания оказываются яркие представители отдельных сословий: императоры, имперские духовные и светские князья, низшее дворянство, горожане и крестьянство. Дается глубокий анализ формирования и развития сословного общества Германии под воздействием всеобъемлющих процессов конфессионализации, когда в условиях становления новых протестантских вероисповеданий, лютеранства и кальвинизма, укрепления обновленной католической церкви светская половина общества перестраивала свой привычный уклад жизни, одновременно влияя и на новые церковные институты. Книга адресована специалистам и всем любителям немецкой и всеобщей истории и может служить пособием для студентов, избравших своей специальностью историю Германии и Европы.