Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [44]
Таким образом, у Анны Барнсли могли быть тайные доброжелатели даже внутри русской приказной системы. Конечно, Иван Фомин не имел возможности изменить ее участь и напрямую повлиять на решения властей. Но он мог передавать сведения всем заинтересованным лицам. К таковым, конечно, относились члены английского землячества: отец — Джон Барнсли — и представители Московской компании (в первую очередь Симон Дигби). Агенты компании доставляли известия в Англию, в том числе, возможно, в Вустершир (если к родным лично не обратился Джон Барнсли). Наличие подобной цепочки передачи информации объясняет факт быстрой подачи прошения семьей Барнсли королю.
Ход дела был, конечно, небезразличен голландскому родственнику семьи Барнсли — Петру Марселису. С последним Иван Фомин был близко знаком по делу Вальдемара и дипломатическим поездкам. Первую миссию в Данию для сватовства графа Вальдемара возглавлял именно Иван Фомин[377], перед этим уже побывавший в Дании (официально — с иными целями[378]). Петру Марселису, торговому агенту голштинского герцога, был, безусловно, известен и посол Голштинии — Адам Олеарий. Их доверительные отношения подчеркнул совместный визит к Анне Барнсли.
Таким образом, репрезентативность Записок Адама Олеария и английских посланий, описывающих процесс Анны, чрезвычайно высока. Сохранившиеся документы голштинского и английских послов, в совокупности с русскими источниками, позволяют достаточно точно восстановить религиозный протест Анны Барнсли. Дошедшие сведения, в свою очередь, дают редкую возможность подойти к проблеме внутренней религиозности членов семьи Барнсли.
Джон Барнсли происходил из семьи, в которой религиозная оппозиция к официальной церкви виделась вполне допустимой. Как отмечалось, один из родственников, родившихся в Вустершире в его отсутствие, перешел из протестантизма в католичество. Джон Барнсли, наиболее вероятно, относился к умеренным пуританам. В таком случае, одной из причин его приезда в Россию, известной англичанам своей толерантностью к протестантам, могло быть стремление сохранить религиозные воззрения. Конфессиональный мотив не противоречил открывавшимся в России возможностям составления капитала.
В России Джон Барнсли проявлял себя как последовательный сторонник протестантизма. Первоначально он был ближе к лютеранам (что было вызвано как отсутствием кальвинистской кирхи, так и браком с фон Дюкер). Ливонские лютеране-дворяне фон Дюкер ревностно держались веры. Семья была связана с пасторами кирхи Св. Михаила, хранила книги и везла их из Европы. В домашней библиотеке Анны Дюкер в 1643 г. была обнаружена «Библия немецкая» и 15 «книг немецких». Вероятно, издания использовались в молитвенном служении и домашнем обучении детей.
Богатая, религиозная и образованная семья Барнсли — Дюкер наставляла детей преданности вере. Барнсли воспитал своих детей в духе строгого соблюдения норм протестантизма. Устои семьи базировались на религиозных ценностях. Судя по бракам подросших дочерей, они были кальвинистскими.
Английский купец связал семью родственными узами со столпами появившейся в России голландской реформатской кирхи. Одна из дочерей Джона Барнсли была замужем за гамбуржцем кальвинистом Петром Марселисом, церковным старостой реформатской общины, другая — за богатым голландским купцом кальвинистом Харменом Фентцелем. Старшая дочь Анна венчалась с французским бароном Пьером де Ремоном (наиболее вероятно, гугенотом).
Последовательной кальвинистской проявляла себя старшая дочь Джона Барнсли. Внутренняя религиозность Анны Барнсли ярче всего проявилась в ее поступках. Страстный порыв к вере, которую она считала единственно истинной, характеризовал все ее поведение 20–30-х гг. XVII в. Религиозные убеждения оказались для Анны Барнсли превыше благополучия и социальной стабильности. Она категорически отвергала устои православного общества и размеренную, обеспеченную жизнь в его рамках. Анна Барнсли готова была жертвовать и связью с детьми. Для своих сыновей она искала путь спасения души, а не карьеры и продвижения в иерархии московского дворянства. Выбор мученичества и стояния за веру выделил Анну Барнсли среди прочих иностранцев. Для Адама Олеария она стала единственным примером праведности и религиозного подвига. На фоне мужчин-вероотступников, изменивших убеждениям по вполне прагматическим соображениям, Анна Барнсли выглядит почти святой в описании голштинского посла (как и родственников из Вустершира).
Адам Олеарий передает идеальный образ истинной, глубокой религиозности. Ее действия говорят о представлениях личной избранности, религиозном индивидуализме и подчеркивают мотив проповедничества. Теряя детей, разрыв с которыми она глубоко переживает, Анна Барнсли стремится сохранить с ними контакты. Но понимает их прежде всего как конфессиональное единство. Главной заботой матери становится наставление сыновей в вере. Более того, Анна Барнсли стремится проповедовать даже монахиням в монастыре. Быть может, когда она давала согласие войти в русский монастырь, ею двигало не только любопытство, но и готовность к спору, убежденность в превосходстве собственных воззрений.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) – видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче – исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
Системные циклы накопления капитала определяют тот глобальный контекст, в котором находится наша страна.
Сэкигахара (1600) — крупнейшая и важнейшая битва самураев, перевернувшая ход истории Японии. Причины битвы, ее итоги, обстоятельства самого сражения окружены множеством политических мифов и фальсификаций. Эта книга — первое за пределами Японии подробное исследование войны 1600 года, основанное на фактах и документах. Книга вводит в научный оборот перевод и анализ синхронных источников. Для студентов, историков, востоковедов и всех читателей, интересующихся историей Японии.
В работе впервые в отечественной и зарубежной историографии проведена комплексная реконструкция режима военного плена, применяемого в России к подданным Оттоманской империи в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На обширном материале, извлеченном из фондов 23 архивохранилищ бывшего СССР и около 400 источников, опубликованных в разное время в России, Беларуси, Болгарии, Великобритании, Германии, Румынии, США и Турции, воссозданы порядок и правила управления контингентом названных лиц, начиная с момента их пленения и заканчивая репатриацией или натурализацией. Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем тем, кто интересуется событиями Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., вопросами военного плена и интернирования, а также прошлым российско-турецких отношений.
Работа видного историка советника РАН академика РАО С. О. Шмидта содержит сведения о возникновении, развитии, распространении и критике так называемой «новой хронологии» истории Древнего мира и Средневековья академика А. Т. Фоменко и его единомышленников. Подробно характеризуется историография последних десятилетий. Предпринята попытка выяснения интереса и даже доверия к такой наукообразной фальсификации. Все это рассматривается в контексте изучения современного общественного исторического сознания и тенденций развития науковедения.
Предлагаемая книга впервые в отечественной историографии подробно освещает историю Германии на одном из самых драматичных отрезков ее истории: от Аугсбургского религиозного мира до конца Тридцатилетней войны. Используя огромный фонд источников, автор создает масштабную панораму исторической эпохи. В центре внимания оказываются яркие представители отдельных сословий: императоры, имперские духовные и светские князья, низшее дворянство, горожане и крестьянство. Дается глубокий анализ формирования и развития сословного общества Германии под воздействием всеобъемлющих процессов конфессионализации, когда в условиях становления новых протестантских вероисповеданий, лютеранства и кальвинизма, укрепления обновленной католической церкви светская половина общества перестраивала свой привычный уклад жизни, одновременно влияя и на новые церковные институты. Книга адресована специалистам и всем любителям немецкой и всеобщей истории и может служить пособием для студентов, избравших своей специальностью историю Германии и Европы.