Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [31]

.)

Представитель «консорциума» Марселисов, являвшегося кредитором монархов самых различных стран, был слишком крупной фигурой, чтобы на него распространялись открытые преследования. Реальные гонения не затронули Петра Марселиса. Ответственность за дело Вальдемара переложили на менее защищенного Вильяма Барнсли. Во всяком случае, именно так восприняли близкие Вильяма его ссылку. «Племя его и свойственные», как говорилось в королевской грамоте (о чем ниже), обратились по этой причине к датскому королю.

Не исключено, что под «свойственными» подразумевался (помимо Марселисов) Джон Барнсли. Последний, конечно, имел контакты (в России или из Англии) со своим зятем и с его помощью попытался вызволить сына. Быть может, узнав о беде, случившейся с наследником, Джон Барнсли и сам приезжал в Россию. В том случае, если он лично хлопотал о сыне около 1647–1648 гг., то упоминаемый в этот период в Вологде купец Джон Барнсли — одно лицо с Иваном Ульяновым Барнсли. Предпринимал ли он попытки подачи русскими властям челобитных — неясно, документы такого рода неизвестны. Безусловно лишь, что английская дипломатическая поддержка была абсолютно невозможна в этот период. Английское купечество неумолимо теряло свои позиции в России, а в Англии нарастала гражданская война[269]. В этой ситуации Джон Барнсли мог рассчитывать лишь на клан Марселисов.

Петр Марселис, видимо чувствуя свою непосредственную причастность к заключению Вильяма Барнсли, попытался вызволить родственника, единоверца и подчиненного. Для этого он прибег к помощи все тех же датских связей. Через посредничество брата, Габриэля Марселиса, он организовал заступничество датского короля. Христиан IV был извещен приехавшим в Копенгаген из Антверпена Габриэлем о жестоком наказании дворянина графа Вальдемара. Король, чей сын был удерживаем в России на протяжении почти двух лет и едва не был насильно перекрещен, со вниманием воспринял просьбу. Побуждаемый Марселисами (а те, возможно, в свою очередь, Джоном Барнсли), он вступился за Вильяма Барнсли в период восстановления русско-датских контактов.

По возвращении графа Вальдемара Христиан IV расторг дипломатические отношения с Россией. Вернуться к нейтралитету предшествующего периода попытались два русских посольства[270]. В рамках налаживания контактов, которых искали московские власти, датский король поднял вопрос об освобождении ссыльного Вильяма Барнсли. На аудиенции с послами Б. Ф. Болтиным и Пустынниковым, монарх выставил четыре крайне неприятных для русской стороны вопроса. Он представил факты, которые никак не мог расценить как пример дружественной позиции России к Датскому королевству. К их числу относилось заключение Вильяма Барнсли. Христиан IV ходатайствовал за родственника Марселисов, увещевая русскую сторону отпустить англичанина. Сохранилась «памятная записка» от 29 октября 1647 г. датского гофмаршала Адама Гендрика Пенца[271], составленная для послов[272]. Третьим[273] пунктом в ней поставлен вопрос о Вильяме: «Жалуется Габриэль Марселис, что один шляхетнои человекь имянем Вилим Беренсле, которой наперед сего его графской милости господину Волдемару Християну служил, в Сибирь сослан. И хочи королевскому величеству вина его не вѣдома, однако хотѣние к господамъ послом, чтоб они, какъ назад привдут, об немь у его царского величества печаловатца, что ему опять освобождену быти, что того не мыслить, что ему то для его графской милости господина Волдемара Христьяна службы учинено»[274].

Предъявив проблему послам и получив уклончивый ответ, уже на следующий день после приема, 30 октября 1647 г., Христиан IV подготовил несколько грамот к Алексею Михайловичу. Одна из них касалась судьбы Вильяма Барнсли[275].

Королевские послания не были отданы Б. Ф. Болтину и Пустынникову. В Россию их доставил 21 марта 1648 г. активно торговавший в России датский купец[276], на этот раз исполнивший роль гонца, Давид Бахерахт. Врученные документы были переведены в Посольском приказе[277]. В них русские власти еще раз смогли ознакомиться с королевским прошением. Датский монарх говорил об освобождении из сибирской ссылки, отъезде из России и компенсации затрат Вильяма Барнсли: «Нам объявлено, которою мѣрою единъ имянем Вилим Беренсле, которой у нашего много любительного сына высокодобророжденного графа Волдемара Христьяна графа Шлезвицкого и Голстенского, в то время какъ онъ у вашей любви на Москвѣ был дворянином служилъ и пребывалъ, а после его поѣзду онь там остался для малые причины, и какъ нам объявлено для добропомянутого нашего любительного сына вашей любви в опале в Сибир сосланъ»[278]. Русское правительство задерживало вынесение резолюции по всем грамотам (каждая из которых содержала не столь приятные для русской стороны темы). Давид Бахерахт несколько раз направлял челобитные с просьбой обсудить поставленные в королевских обращениях проблемы. Возможно, желая ускорить рассмотрение датских документов, 5 мая 1648 г. он представил в Посольский приказ еще один текст. Оказалось, Давид Бахерахт располагал копией «Памятной записки». Она была переведена в Посольском приказе и присоединена к делу