Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [29]
Из челобитья явствует, что Вильям Барнсли говорил о своем следовании указаниям покойного монарха. Он напомнил молодому государю о выполнении лишь царской воли: «…Указу отца твоего государева блаженные памяти великаго государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии посылан был я иноземец для вашего государева дѣла в Датцкую землю з зятем своим с Петром Марселисом и служил вам, государем вѣрою и правдою»[247]. Поскольку инициатива поездки исходила от прежнего правительства, Вильям Барнсли просил компенсировать издержки, понесенные в деле Вальдемара: «А я, иноземец, от твоей посылки и от изрону оскудал и одолжал великими долгами»[248]. Получалось, что деньги Джона Барнсли ушли на проект, а его сын был разорен. Вильям упоминал о многочисленных долгах, а также указывал на отсутствие царского жалованья (тем самым косвенно подчеркивая, что не относился к категории «служилых иноземец»). Неясно, ограничивался ли он в первых челобитных просьбой выплаты «жалованья». В последней версии, начав с темы долгов правительства по отношению к нему, он, по существу, говорил не о возвращении их, а о выезде. С целью возмещения убытков и покрытия затрат Вильям Барнсли просил уехать к отцу в Англию, рассчитывая на наследственные земельные владения.
В челобитной Вильям Барнсли попытался получить разрешение на выезд, используя тот же прием, которым воспользовался его отец в 1642 г. Он повторил схему прошения Джона Барнсли (которое было удовлетворено). Только теперь в роли престарелого родителя, нуждающегося в опеке, оказался сам Джон Барнсли (теперь он был при «древней старости», а дедушку Вильяма, который был еще жив и даже относительно недавно женился, внук не упомянул). Вильям Барнсли-младший писал о немолодом отце, владевшем поместьями в Англии (речь шла о переписанных на Джона Барнсли землях брата в Вустершире). Юноша указывал, что является единственным наследником отца[249], в случае смерти которого владения уйдут от фамилии. Угроза лишения земельной собственности призвана была убедить власти в настоятельной необходимости его постоянного присутствия в Барнсли-Холле: «А отец мои при древней старости, вотчинки и помѣстья после его останутца. А без мѣня у него наслѣдника нѣт и приберечь некому и тѣ вотчинки отойдут от меня даром»[250]. Но на этот раз столь понятный властям мотив получения наследства успеха не имел. Реакция властей оказалась неожиданной для просителя: Вильяму Барнсли было определено тюремное заключение и сибирская ссылка; правительство брало на свое содержание бедствующего англичанина, но в Сибири.
Сохранившийся документ отражает поиск царем Алексеем Михайловичем окончательного решения. Первоначальная помета — «сыскать» (т. е. собрать документацию по запросу) — была зачеркнута. Монарх на заседании Боярской думы резко изменил позицию и выбрал для Вильяма вознаграждением за усердную службу своему отцу этапирование в Сибирь. Думной разрядный дьяк Иван Гавренев[251] подписал новую фразу: «посадить в тюрьму, сослать в Сибирь»[252]. (Можно отметить, что графа Вальдемара постоянно запугивали Сибирью и в Дании, и в Речи Посполитой.) Исполнением царского распоряжения занималось несколько приказов. Первоначально документация по делу иностранца-коммерсанта оформлялась в Посольском приказе, где думной дьяк Алмаз Иванов, подготовив грамоту от имени государя, перенаправил англичанина и документ в Сибирский приказ[253]: «И по указу великаго государя по памяти ис Посольского приказу за приписью дьяка Алмаза Иванова тот немчин Вилим Бярнзь сослан в Сибирь в Енисейской острог. А в Енисейском остроге велено иво посадить в тюрьму до государева указу»[254]. В Сибирском приказе судья князь А. Н. Трубецкой и дьяк Григорий Протопопов распорядились судьбой иностранца в соответствии с высшим предписанием[255]. В 1646 г. сын английского купца был направлен в тюрьму Енисейска[256].
Причин для подобных выводов нового правительства по отношению к Вильяму Барнсли было слишком много. Опасен был каждый из пунктов прошения иностранца. Наиболее дерзко в глазах властей звучало упоминание об исполнении воли предшествующего монарха. Для русских участников Прений указание на инициативу царя Михаила Федоровича, по окончании дела Вальдемара, расценивалось клеветой, бросающей тень на благочестие почившего царя. В 1647 г. князь Семен Шаховской обмолвился о желании царя достигнуть смешанного брака; он был признан еретиком и как церковный преступник приговорен к сожжению (правда, замененному ссылкой)[257].
Новое правительство, безусловно, не планировало компенсировать издержки на дело Вальдемара. Тема оплаты услуг, оказавшихся теперь не только ненужными, но и противоправными, могла вызвать только неудовольствие в окружении монарха. Вильям Барнсли заговорил о долгах как раз в тот момент, когда начались гонения на поддерживающих идею династического брака русских дворян. После провала русско-датских переговоров сторонников союза с Вальдемаром постигла опала. В ссылку по различным поводам отправились представители придворной группировки Ф. И. Шереметьева (уже упоминался С. Шаховской). В 1645 г. был сослан князь И. Н. Хованский (также первоначально приговоренный к смертной казни)
