Империя в поисках общего блага. Собственность в дореволюционной России - [105]

Шрифт
Интервал

. Как мы уже видели, в России кампания за охрану исторических памятников тоже развивалась параллельно с движением за охрану лесов и движением за «горную свободу», цель которой заключалась в «освобождении» естественных богатств, скрытых в земных недрах, от власти частных собственников. Антисобственническая риторика этих кампаний отражала лозунги европейских «новых» либералов, хотя антиаристократическая позиция археологов и не была в России выражена столь явно.

Однако между призывами к национализации древностей в Англии и в России существовало различие. В первом случае вопрос о том, кому быть владельцем деприватизированных древностей, не вызывал особых разногласий: роль представителя государства как хранителя художественных сокровищ играл Британский музей, получавший финансирование в соответствии с особым парламентским актом[779]. В России большинство археологических приобретений пополняло собрание Императорского Эрмитажа, которое имело иной статус, чем Британский музей или Лувр. Эрмитаж со всеми его археологическими экспонатами, картинами и обстановкой оставался собственностью правящей династии и наряду с прочими многочисленными дворцами подчинялся Министерству императорского двора (см. следующий раздел данной главы). В стране с отсутствовавшим или ограниченным политическим представительством это обстоятельство имело особое значение. В этом контексте режим res publica представлялся признаком неприкосновенности и неотчуждаемости исторического наследия, которое не могло стать жертвой капризов властителей, политических неурядиц или экономических кризисов.

Вопрос о том, кому принадлежат древности – общественности, частным лицам или короне, – приобретал особый смысл там, где находились величайшие памятники древней истории: в Османской империи и фактически независимом от нее Египте. В этих странах памятники не только становились жертвами практического отношения местного населения (например, пирамиды как источник строительных материалов – камней), невнимания со стороны властей, но и страдали от чрезмерного внимания со стороны европейских ученых, пытавшихся вывезти свои находки на родину. Первый закон об охране древностей, принятый в Египте (1835), запрещал вывоз археологических сокровищ; однако он объявлял охрану исторических памятников королевской прерогативой, при том что Мухаммед Али-Паша без стеснения пользовался сфинксами и обелисками как твердой валютой, разрешая вывоз древностей ради поддержания дружественных отношений с европейскими странами[780].

Лишь после учреждения Службы древностей во главе с французским египтологом Огюстом Мариэттом, фактическим основателем Музея древностей, монополия государства и Мариэтта на раскопки и запрет на вывоз древностей начали соблюдаться должным образом[781]. Закон от 1883 года объявлял все древности в стране – как уже попавшие в Музей древностей, так и еще не найденные – «общественной собственностью». Этот французский термин, позаимствованный из Гражданского кодекса и применявшийся для обозначения статуса этих объектов – propriétés du Domaine Public de l’État, – предполагал, что даже государственные учреждения могут распоряжаться ими лишь в определенных рамках: это была «общественная» собственность (res publica), а не собственность государства и правителя. Египетские древности должны были стать inaliénables, insaisissables et imprescriptibles (неотчуждаемыми, неприкосновенными и неотторжимыми)[782]. Антуан Катер определял изменение статуса памятников согласно закону от 1883 года как «отказ от королевских прерогатив в пользу нации»[783]. В сущности, египетский закон о древностях воплощал в себе мечты российских археологов и участников движения за охрану памятников, тщетно пытавшихся добиться национализации археологических объектов. Возможно, на практике осуществление режима охраны памятников существенно отличалось от прописанного в законе идеала и бесценные находки по-прежнему вывозились из страны, хотя вывозить древности из Египта стало намного труднее, чем из основной части Османской империи[784].

Вплоть до 1884 года власти Османской империи достаточно широко позволяли частным (главным образом европейским) археологам вести раскопки и распоряжаться археологическими сокровищами. Номинальное право султана на все земли в стране[785] не распространялось на то, что скрывалось в недрах[786]. Частные землевладельцы могли претендовать на треть археологических находок, еще треть отходила тому, кто производил раскопки, а последняя треть принадлежала государству. Пользуясь этим правилом, европейцы скупали земли, на которых располагались археологические объекты, получали не менее двух третей добычи, а затем вели переговоры о покупке последней трети с османскими властями. В 1884 году османское правительство издало закон об охране древностей, который, как указывает Сьюзан Маршан, «был принят по горячим следам нескольких случаев присвоения европейцами важных объектов, включая Пергамский алтарь»[787]. В противоположность прежнему законодательству, закон от 1884 года провозглашал собственность государства на все еще не открытые древности, находящиеся на османской земле (или под ней)


Рекомендуем почитать
Делийский султанат. К истории экономического строя и общественных отношений (XIII–XIV вв.)

«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.


Ядерная угроза из Восточной Европы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Очерки истории Сюника. IX–XV вв.

На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.


Древние ольмеки: история и проблематика исследований

В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.


О разделах земель у бургундов и у вестготов

Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.


Ромейское царство

Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.


Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

В апреле 1920 года на территории российского Дальнего Востока возникло новое государство, известное как Дальневосточная республика (ДВР). Формально независимая и будто бы воплотившая идеи сибирского областничества, она находилась под контролем большевиков. Но была ли ДВР лишь проводником их политики? Исследование Ивана Саблина охватывает историю Дальнего Востока 1900–1920-х годов и посвящено сосуществованию и конкуренции различных взглядов на будущее региона в данный период. Националистические сценарии связывали это будущее с интересами одной из групп местного населения: русских, бурят-монголов, корейцев, украинцев и других.


Голодная степь: Голод, насилие и создание Советского Казахстана

Коллективизация и голод начала 1930-х годов – один из самых болезненных сюжетов в национальных нарративах постсоветских республик. В Казахстане ценой эксперимента по превращению степных кочевников в промышленную и оседло-сельскохозяйственную нацию стала гибель четверти населения страны (1,5 млн человек), более миллиона беженцев и полностью разрушенная экономика. Почему количество жертв голода оказалось столь чудовищным? Как эта трагедия повлияла на строительство нового, советского Казахстана и удалось ли Советской власти интегрировать казахов в СССР по задуманному сценарию? Как тема казахского голода сказывается на современных политических отношениях Казахстана с Россией и на сложной дискуссии о признании геноцидом голода, вызванного коллективизацией? Опираясь на широкий круг архивных и мемуарных источников на русском и казахском языках, С.


«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.


Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР

В начале 1948 года Николай Павленко, бывший председатель кооперативной строительной артели, присвоив себе звание полковника инженерных войск, а своим подчиненным другие воинские звания, с помощью подложных документов создал теневую организацию. Эта фиктивная корпорация, которая в разное время называлась Управлением военного строительства № 1 и № 10, заключила с государственными структурами многочисленные договоры и за несколько лет построила десятки участков шоссейных и железных дорог в СССР. Как была устроена организация Павленко? Как ей удалось просуществовать столь долгий срок — с 1948 по 1952 год? В своей книге Олег Хлевнюк на основании новых архивных материалов исследует историю Павленко как пример социальной мимикрии, приспособления к жизни в условиях тоталитаризма, и одновременно как часть советской теневой экономики, демонстрирующую скрытые реалии социального развития страны в позднесталинское время. Олег Хлевнюк — доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института советской и постсоветской истории НИУ ВШЭ.