Империя. Цинхай - [182]

— Могу я узнать причину такой резкой перемены? Это из-за того, что я не развёлся с Дами?

— Не совсем, — слабо улыбнулся Рави. — Эдисон летом рассказывал вам о кое-каких планах с участием наёмника-соблазнителя — Эвра. Он рассчитывал подобраться к золотым, о которых собрал уже прилично информации, и хотел проверить вашу надёжность, не делясь больше ни с кем. Даже я толком не знал подробностей, он поведал их мне буквально позавчера, готовя меня к этой поездке. — Видя ещё не полное осознание того, что произошло, Рави продолжил: — Так вот, это дело провалилось. Наёмник со стопроцентным показателем успешного выполнения заданий провалился. И всё, что с ним случилось в ходе дела, указывает на то, что золотые были осведомлены…

— Но это же смешно! — с презрением фыркнул Энди. — Как я могу быть с этим связан?

— Дзи-си, а с ним и Эдисон, — не сбившись, отвечал Рави, — убеждены, что в Макао произошёл сговор между драконами и золотыми против него. А поскольку после этого вы превратились в супруга Квон Дами, то о чём ещё можно подумать, как не о тройном сговоре?

— Боже… — прикрыв глаза, Энди выдохнул и потёр переносицу. Он знал манию преследования своего друга, то, как он вбивал себе что-то в голову и не мог избавиться от навязчивых идей. Он знал, что оправдаться перед ним почти невозможно, настолько тот упрям и подозрителен. — И что он теперь хочет? — поднял веки Энди и посмотрел устало на Рави. — Чтобы я отдал ему Дами? Никогда.

— Для этого уже поздно. Боюсь, Дзи-си не склонен к прощению…

— Меня не за что прощать — я никогда не предавал его. И я не верю, что он не поговорит со мной хотя бы сам.

— Думаю, он не откажется от телефонного звонка, да и, — Рави хмыкнул, лукаво щурясь, — будем честны, в этом деле зла больше в Эдисоне, чем в его отце. Сорван его план по разоблачению золотых, который он тщательно готовил. Даже если Дзи-си задумается над миром с вами, Эдисон не даст ему успокоиться. Это я вам как наблюдатель говорю.

— Наблюдатель, который тоже набросится на Цинхай в этой войне? — Рави развёл руками, как будто сожалея:

— А что поделать? Да, мы с ребятами вскоре заявимся. Уничтожение синеозёрных при отказе перейти на сторону Дзи-си — одно из непременных условий этого конфликта.

— А есть ещё какие-то условия?

В кабинет, неся поднос с чаем, заказанным ещё до появления здесь Энди, вошла Джа. Игнорировав её появление, Рави ответил:

— Одно, самое главное: Эмбер, Генри и Джексон должны вместе со мной уехать завтра же в Синьцзян и прекратить какое-либо общение с вами. Тот из них, кто останется здесь — тоже будет объявлен предателем.

Энди поднялся. Сильнее быть возмущенным он уже не мог. Он любил своих племянников! А мальчишку, Джексона, ему всегда было жаль. Заброшенный, с кем никогда не считались, который никак не мог добиться расположения отца — из-за своего происхождения по матери, конечно, — неприкаянный и сиротливый, при живых-то родителях, он хоть как-то расслаблялся здесь, в Цинхае, забывая о семейных горестях и вбитой ему в голову ущербности. И этих детей хочет лишить его Дзи-си! Наверняка и это план Эдисона Чена. Энди никогда не любил второго сына друга. И этого его прихлебателя — Рави, тоже. Кивнув на чай, главарь синеозёрных едко бросил Джа:

— Хоть это без отравы? — и, припомнив ей случай с Николь, вышел из кабинета, чтобы не рубануть с плеча, не наговорить лишнего в чувствах послу Синьцзяна, чтобы собраться с мыслями.

Джа замерла, согнувшись пополам в знак почтения, пока господин Лау не вышел. Рави, не поворачивая к ней головы, уставившись бесцельно в захлопнувшуюся дверь, сказал:

— Значит, тебя избили тогда… Жива?

— Что со мной станется, — бойко, но тихо пролепетала девушка. Она приблизилась, чтобы налить чай. Нельзя отклоняться от своих обязанностей, чтобы любой, кто бы ни зашёл, не заподозрил того, что скрывалось. Рави не менял позы, не спешил со словами, чтобы в их промежутках следить за тишиной в коридоре и у входов по ту сторону.

— С Джином у меня ещё не было возможности познакомиться, — говорил он себе под нос, но точно знал, что девушка ловит и запоминает каждый звук, — он с Вики на Баграшкёле[35], в коттедже Хангёна, проводят медовый месяц. У него забрали всё: мобильный, ручку, ремень с пряжкой, всё, что могло скрывать в себе датчики. Дзи-си пока что думает, приближать ли их к своему двору после медового месяца. Но, по крайней мере, он их не трогает.

— Я передам, — прошептала Джа. И громче добавила: — Сахар?

— Нет, я пью без него, спасибо, — и едва шевеля губами: — Неужели он был без прикрытия здесь?

— Запрос через отца ещё не прошёл, знаешь же, как медленно приходится действовать.

— Ну да, зато верно, — кивнул Рави.

Джа поднялась и, поклонившись, ушла. Чтобы не выдать себя, ей нельзя было подолгу смотреть на него, на человека, за которого не думая отдала бы жизнь. Но приходилось довольствоваться редкими переглядками и вздыхать по ночам, тая свою безответную любовь. Джа никогда и ничего толком не знала о Рави, есть ли у него кто-то, влюблен ли он в кого-то? Просто много лет она служила связующим звеном между далёким-далёким Тигриным логом, и его отчаянным, заброшенным между Сциллой и Харибдой адептом. Она получала задания через отца, старика на пенсии в ближайшем посёлке Датун, а он брал их из Синина, где жила его двоюродная сестра, сама дочь давно умершего золотого. Когда-то, в молодости, у отца Джа было множество друзей-золотых, которым он помогал, но большинство из них погибло в борьбе за справедливость и счастье людей. Однако он продолжал помогать братству, приучив к этому и свою единственную дочку, воспитанную в лучших традициях выдержки, терпеливости, благородства и порядочности. И, конечно же, преданности золотым.