Immoralist. Кризис полудня - [4]

— А весь семестр она на занятия с токсикозом ходила!

— Петрова! Дайте зачетку! А теперь выйдите вон!!!

Я сел отвечать. Причем был морально готов к тому, что меня завалят. Тем более в мозгу по кругу моталось: «Возбудитель ГЛПС? Мышь! Возбудитель ГЛПС? Мышь!». Понимая, что мышь никак не может считаться микроорганизмом, я был в ужасе.

...Собственно, мышь возникла в голове не просто так. Буквально за два дня до судьбоносного экзамена Лена пустила меня пожить в комнату — ей принадлежала часть коммуналки.

За полгода до того у меня была жуткая разборка с соседкой по съемной квартире. Я не люблю, когда посторонние люди трахаются на моей кроватке. Прихожу домой ночью, а они там копулируют. Им там, видите ли, удобней. Попросил освободить койкоместо — меня послали далеко-далеко. Я обозлился, набрал в ведро холодной воды, и вылил в кровать со сладкой парочкой. После чего мы до пяти утра дрались.

В экстренном порядке пришлось снять комнату. По бешеной цене, на окраине, да и еще и заплатить комиссию агентству. Ночевать на улице не хотелось, поэтому особо не выбирал.

Соседи были чудесные. В одной комнате обитала супружеская пара — жена трудилась в налоговой инспекции, муж работал на дому. Варил винт. В другой комнате жили гастарбайтеры из Луганска, которые из экономии пользовались моими средствами гигиены и воровали у меня котлеты.

Но самые жуткие соседи обитали на кухне. Там, на подоконнике, стояла двухъярусная клетка, принадлежащая инспекторше.

Наверху гнездился мерзкий попугай грязно-зеленого цвета. Внизу вроде бы было пусто. Но если присмотреться, то можно было разглядеть несколько десятков карликовых мышей разных цветов. Попугая периодически выпускали на променад, и отвратительно орущее существо гадило в бреющем полете по всей квартире.

Несколько мышей сбежали, протиснувшись между прутьями. Через месяц во сне я почувствовал, как на мне что-то копошится. Я, не просыпаясь, с размаху шлепнул по ноге.

— Какая жирная мандавошка!— подумал я сквозь сон. — А как пищит!

В кулаке отчаянно верещала черная мышь.

Через неделю я нашел голубую мышь в горшке с бегонией, а розовую — у себя в ботинке. Семейство бежевых мышей сожрало мой автозагар.

Зеленое летучее чмо, будучи не в духе, больно клюнуло меня в голову.

Испекторша со скуки рассказывала гинекологические триллеры из своей жизни, на кухне воняло винтом, украинские гастарбайтеры крыли русских на чем свет стоит и выискивали во мне «признаки богатства».

И тут пришел хозяин, заявил, что хочет поднять арендную плату. Я ехидно поинтересовался:

— За что? За пребывание в зоопарке?

— Ррргав! Гав!

Это соседи принесли с улицы собачку. Размером с пони.

На собачке я сломался — и съехал.

Я понял, что, конечно, люблю животных. Но на расстоянии. У меня выраженное чувство территории, и делить ее с ползающими, летающими и лающими существами я не готов.

Тут-то меня и спасла Лена, выдав мне ключи от комнатки с видом на Неву. Въехав, я начал разбирать вещи, и вдруг из подушки раздался едва слышный писк. Из прорехи в наволочке на меня смотрели крохотные глазки мыши цвета норки.

Я вздохнул и пошел в зоомагазин за клеткой и зерном...

Я вышел с «пятеркой». Вслед мне сказали:

— Хоть у кого-то я обнаружила зачатки мозгов. Впрочем, меньше «трех» я бы не поставила. Даже если бы вы молчали совсем.

.Лена стала отличным психиатром, и обожает свою абсолютно здоровую дочь. Дочь, в свою очередь, обожает разноцветных мышей, потомков той самой, норковой — коварная тварь оказалась тоже беременной.

* * *

Нора Андреевна, доцент кафедры дерматовенерологии, была воплощенным Буддой. На ее огромном туловище неясных очертаний, покрытом соболиным мехом и золотом, сияли нирваной большие, добрые глаза феи.

На каждом занятии она садилась перед полутора десятками четверокурсников, подгребала чашку кофе с пепельницей и, довольно урча, открывала нам тайны мандавошек и трепонем.

— Все мы немного сифилитики, — радостно возвестила она на первом занятии и засунула в рот сигару размером с ногу.

— Вы не могли бы не курить? — поморщилась правильная девушка Люба.

— Могла бы. Но — не хочу, — доверительно сказала Нора Андреевна, выпуская дым в Любу. — А вы можете обратиться в деканат с просьбой сменить преподавателя.

Люба притихла. Преподаватели кафедры в целом славились умением выдать такой текст, что жертве оставалось только тихо икать. У одной девочки-стоматолога, возмущенной необходимостью изучать сифилис, тетя Нора поинтересовалась:

— Скажите, милая, вы действительно думаете, что член и рот настолько далеки друг от друга? Сочувствую вашему мужу.

—.Это большая ошибка, полагать, что вензаболеваниями болеют только социальные низы. Бывает, придет дамочка, сбросит шубку, а из нее вши разбегаются. Так что, доктора, если у вас на лобке есть родинка, и она движется, задумайтесь: не вошь ли это? А теперь, под прекрасную музыку Бетховена, вы посмотрите учебный фильм про твердый шанкр. А я пойду смотреть больных. — И фея шанкров величественно выплыла в коридор.

Про учебные фильмы, транслирующиеся кафедральным телецентром, ходили пикантные слухи: говорили, что они перебивают сигнал в ближайших домах, и вместо какой-нибудь безусловной Изауры на экране перед старушками время от времени появляется огромная волосатая елда. А жалоб не поступает исключительно потому, что они принимают елду за художественное решение.