Иллюзии ночей - [28]

Ошарашенный Вениамин Андреевич спохватился. Мирра Яковлевна попыталась очнуться. Оба поняли, что пора приходить в себя. Им очень не хотелось этого делать.

С трудом оторвавшись друг от друга, они расстались, чтобы писать письма и просиживать в кабинах переговорных пунктов, чуть ли не болея от невозможности встретиться – и не расставаться.

Иногда Вениамин вырывался в Чаловск, и для них плыла в космосе Земля, жаждущая поцеловаться с Луной, и знающая, что, если поцелуется – погибнет вместе с ней…

Но это всё космическая лирика, не имеющая ничего общего с планетарной реальностью.

В июле – холодном и солнечном – в пединституте началась последняя для Мирры Маничевой сессия для заочников. Неприятное это дело – летняя сессия; особенно, потому, что любовь туманит голову и выгоняет из мозга все казённые фразы, официальные теории, методики, факты и цифры, и потому ещё, что один из дней в этой сессии – личный день рождения. Кому охота в свой личный день рожденья готовиться к очередному экзамену?! Четыре дня рожденья и так пропали, что за скука?!

Так завершилась предыстория нашей истории и началась собственно история. История странствий по параллелям, история наглядностей, иллюстрировавшая старую известную песенку о неудачном свидании влюблённых: «Я ходил! – И я ходила! – Я так ждал! – И я ждала! – Я любил! – И я любила! – Я ушёл! – И я ушла!»… «Так, значит, завтра, на том же месте, в тот же час!»… Вспоминается?

Переговорные пункты конца девяностых! Стульчики, столик, бланки, окошечко с вечно уставшей диспетчерской, узкие кабинки со стеклянными дверями и драгоценнейшим междугородным телефоном…

Диспетчер – роднее брата! Или сестры. Благодаря ей оживёт мёртвая трубка и ответит голосом любимой, родственника, друга или делового собеседника, от которого вдруг многое стало зависеть в этой жизни – затёртой обыденностью и привычностью забот и переживаний; и даже любви.

Телеграмма о вызове на переговорный пункт вычистила ластиком всю информацию о дошкольной педагогике, которую Мирра с трудом затолкала в свою двадцатитрёхлетнюю память (а завтра – двадцатичетырёхлетнюю).

Она прилетела в переговорку со скоростью кенгуру, спасавшего шкуру от охотника, и полчаса маялась до указанного в телеграмме времени. Наконец, долгожданное:

– Снежинск. Кабина три.

Мирра вскочила, уронила сумочку, из сумочки разлетелась мелочь; костеря свою неловкость, она покидала мелочь в сумку и кинулась в кабину.

– Мирра! – кричал будто с Южного полюса Вениамин. – С днём рожденья!!!

– Спасибо!!! – кричала будто с Северного полюса Мирра.

– Что делаешь?! – кричал Савранский.

– Сдаю!!! – кричала Мирра, изо всех сил прижимая трубку к уху.

– Приезжай ко мне!!! – кричал Вениамин.

– Что?!

– Ко мне приезжай!!! – орал он. – Я дом у озера снял! С баней!

У Мирры ноги стали ватными.

– Что?! – пискнула она на всю переговорку.

Внезапно Южный полюс приблизился на расстояние вытянутой руки, огрел жаром, и стало прекрасно слышно.

– Говорю – дом снял! – орал Вениамин. – У озера!!! С баней!!!

– Да слышу я! – крикнула в ответ Мирра. – Чё орёшь?.. Ладно, я приеду. Скажи, как добираться.

И он объяснил:

– Доезжаешь до Челябинска, берёшь билет на автобус до Екатеринбурга, но не до самого Екатеринбурга, а до Тюбукского перекрёстка, а там я тебя встречу. Приедешь?

Мирра фыркнула:

– Сказала же, приеду.

Чмокнула трубку, представив себе губы возлюбленного, и выпорхнула из будки, как из клетки пойманная птичка

В голове явно потерялось, едва пикнув, воспоминание о том, что через три дня экзамен, вообще-то, сдавать. Какой там вам экзамен?! Любовь!!

Эйнара Харланова и Вика Шафаренко, с которыми ей удалось поселиться опять вместе, выпучившись, глядели, как она бросает в сумку бельё, косметику, деньги и одевается явно не в библиотеку.

– Миррка, куда это ты намылилась? – окликнула её Эйнара.

– Любовь у неё, – догадалась Вика. – С этим, с прошлой сессии который. Верно?

– Ой, верно, девчонки! – рассмеялась счастливая Мирра. – Я вообще в отрубе, не спрашивайте! Оторваться не могу! Поехала к нему.

Девчата ахнула.

– Насовсем?!

– А экзамены?! – добавила практичная Эйнара.

– Не насовсем, конечно. На денёк. Максимум, на два, – успокоила их Мирра, махнула им рукой и растворилась в переплётах улиц и домов.

Она легко взяла билет до Уфы, пересела на поезд до Челябинска, оттуда с переговорного на вокзале дозвонилась до Веньки, сообщила, что выезжает на автобусе, а он повторил, чтобы она вылезала на Тюбукском перекрёстке.

Мирра сказала водителю название вожделенного населённого пункта, тот кивнул, зевнув на неё, и Мирра понадеялась, что уже через полтора часа она увидит плотную крепкую мужскую фигуру, яркие карие глаза, чувственные губы с сексуальными мелкими морщинками и весёлые ямочки на щеках, и почувствует чудесную властность его объятий.

Автобус не торопился, и всё же наступил долгожданный момент, когда пейзаж за окном остановился, двери распахнулись, и Мирра очутилась на Тюбукском перекрёстке, рекомендованным Вениамином для встречи.

Его, конечно, ещё нет. По крайней мере, никакого «пирожка» – то есть, пикапчика советского с фургончиком позади, ИЖ какой-то модификации, облюбованный частными предпринимателями для грузоперевозок в малых размерах, поблизости не стояло. А жаль. Потому что летний день склонялся больше к осенней промозглости, чем к жаре. А Мирра одета вообще не по погоде. А по желанию.